Грачи-то, положим, улетели, а вот поздняя осень в нашем благословенном городе выглядит как-то не по-осеннему. Здесь царит сильно затянувшееся бабье лето или, как его называют в другом полушарии, индейское лето. Помните,была у Джо Дассена песня с таким названием - "Индейское лето"? Та ра-ра, та та-ра та-ра та-а-ара-ра...

Насвистывая эту бессмертную мелодию, неторопливо иду по скверу.

Спору нет, деревья недавно как-то спохватились - решили, видимо, что непорядочно это как-то нарушать законы Природы - и поспешно оделись в желтое и багряное. А потом также поспешно стряхнули все это с себя и стоят теперь нагие, как купальщицы на нудистском пляже, а дворники, шурша метлами по асфальту, сгребают в кучу опавшие листья и жгут из них костры, и разносится по садам и скверам горьковатый дым...Спору нет, люди одеты тепло, а малышню вообще кутают так, будто готовят к немедленной отправке на антарктические научные станции...И все же, и все же...Если в тени уже ощущается заползающий под одежду острый холодок, то на солнце - тепло. И я, несколько ошалевши, отмечаю, что мимо меня пролетела бабочка-адмирал, с косыми алыми полосками на темных крыльях. Ошалеешь тут - до Нового года всего ничего, а тут бабочка! Адмирал! Солнце в светло-синем небе сияет так, аж глазам больно, и ощутимо греет мне лопатки.

Индейское лето...

По зеленому газону важно расхаживают здоровенные жирные вороны, черные, как трубочисты. А у скамейки, на которой сидит чета пенсионеров, несолидно суетятся голуби: пенсионеры угощают их хлебными крошками. Слетев откуда-то сверху, на каменный барьер садится трясогузка - транзитом, видать, направляется зимовать на юг, где (с ума сойти!) еще теплее, чем здесь. Птичка настороженно глядит на меня, длинный хвост ее ритмично подрагивает. Я припоминаю, что в северных странах существует такое поверье: якобы весной трясогузки, вернувшиеся из Африки и Азии, ударами своих хвостиков взламывают лед на реках, и именно благодаря этому и начинается ледоход...Честь и хвала тебе, маленькая птаха со столь могучим хвостом! Только в нашем городе нечего будет тебе крушить по возвращении весной, не замерзают у нас реки и озера, разве что лужи покроются ненадолго тонкой хрустящей пленочкой, похожей на целлофан, и пленочку эту с восторгом продавит ножкой первый же попавшийся карапуз. Тепло у нас, птаха, тепло. Вот и сейчас, видишь?..

...опять пролетает бабочка. Индейское лето!

...Стою на балконе. Вечер, уже стемнело. Звезды высыпали. На востоке крупной красной точкой мерцает зловещий Марс, а к западу склоняется Венера, ослепительно сияющая, словно пламя дуговой сварки. Как там пел в свое время сэр Пол Маккартни - "Венера и Марс хороши ночью", так, кажется? Ну что ж, действительно хороши, ничего не скажешь...

Внизу двумя беспрерывными противоположными потоками ползут по проспекту автомобили, расцвеченные огнями, как рождественские елки (до Нового года недалеко, отсюда и ассоциации). Свежо, очень свежо, но я, вынеся на балкон телефонный аппарат, звоню по межгороду на Урал своей хорошей знакомой по имени Дарья... Звонок, в общем-то, сугубо деловой, но я говорю между прочим:

- Знаешь, у нас тут теплынь...Я сегодня встретил бабочку. Летает, понимаешь...

- Да ну?! - восхищается Дарья на том конце провода, за тысячи километров отсюда. - А у меня тут сугроб намело аж до второго этажа! И морозец! Вон, дети на санках катаются, уже спать пора, а их никак домой не загонишь...Да что там у вас делается-то?

Я медлю с ответом. Совершенно невозможно представить себе, что в это же самое время где-то не так уж и далеко отсюда (по глобальным меркам, конечно) все совсем не так: где-то слякотно и грязно, где-то земля одета в лед и идет сильный снегопад, и даже, может быть, метет вьюга...А здесь под ярким солнцем порхают бабочки...

- У нас? - отвечаю я наконец и улыбаюсь в трубку, и смотрю при этом на заходящую Венеру. Над ухом алчно зудят комары.

 - У нас тут - индейское лето...