(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 17, 24 апреля, 1 и 8 мая 2010 г.)

После прибытия в Нью-Дели А.Казем-Бек через некоторое время обратился через советское посольство к союзному руководству, заявил о своем желании вернуться в СССР и получить советское гражданство. Примечательно, что за более чем тридцатилетнюю эмигрантскую "одиссею" он так и не стал гражданином какой-либо страны, не принял на себя обязательство перед каким-либо зарубежным государством. Александр Львович и в прежние годы предпринимал попытки вернуться на родину. Но "впускать" лидера младороссов в СССР несколько остерегались, памятуя о его известности как видной фигуры белой эмиграции, европейском и американском реноме.

В пору его настойчивых усилий к возвращению в Советский Союз произошел странный казус, косвенно связанный с родиной предков - Азербайджаном. Когда в 1954 году в Берлине при загадочных обстоятельствах скончался один из руководителей антисоветского мятежа в Гяндже, политэмигрант, полковник Джангирбек Казембек (Казембеков), выходившая в Нью-Йорке эмигрантская газета "Новое русское слово", отождествив его из-за сходства фамилий с Александром Казем-Беком, поспешила поместить в номере за 22 января на первой полосе сообщение под названием "Загадочное убийство Александра Казем-Бека". А на другой день в отделе хроники редакция объявила об ошибочности вчерашней информации. 24 января газета, вновь вернувшись к теме, опубликовала реплику под названием "Убит Казембек, но не Александр Львович!"

После трехлетнего ожидания А.Казем-Бек смог, наконец, в 1957 году вернуться на родину по личному вердикту члена Президиума Верховного Совета СССР Г.М.Маленкова. Несомненно, такое разрешение могло стать возможным лишь после ХХ съезда Коммунистической партии (1956) и решительного развенчания культа личности Сталина. По сути сравнительно позднее возвращение пошло во благо А.Казем-Беку. Ибо большинство младророссов, ранее поверивших посулам советских властей, понадеявшихся на оценку их антифашистских заслуг в военный период, подверглись репрессиям. Не было допущено исключения и для родной сестры Александра Львовича - княгини Александры Львовны Чавчавадзе-Казем-Бек. Она вместе с детьми была сослана в Казахстан, где ее ждали лишения и мытарства.

Несмотря на санкцию высших властей, жизнь А.Казем-Бека на родине в первую пору сопровождалась горестными переживаниями и душевной болью. Вскоре после прибытия в Москву, 16 мая 1957 года за его подписью в "Правде" была опубликована статья, призванная выразить покаянную исповедь.

ArrayЭто еще куда не шло, но статья также была напичкана очернительными выпадами и огульной клеветой в адрес русской эмиграции. Этот клеветнический опус, состряпанный в духе твердокаменной советской идеологии, вызвал серьезное недовольство и возмущение в эмигрантских кругах. Многие понимали, что автором статьи являлся не А.Казем-Бек. Инициаторы публикации попросту решили без его ведома воспользоваться его подписью, рассчитывая на "покладистость" репатрианта ввиду оказанной ему милости...

Это беспорядочное самоуправство возмутило бывшего эмигранта, привыкшего жить по законам чести, порядочности и благородства. А.Казем-Бек потребовал от редакции снять с его доброго имени позорное пятно, в противном случае грозя свести счеты с жизнью. Только узнав об этой беспощадной истине, лидеры русской эмиграции поуспокоились.

Естественно, сразу по возвращении бывший эмигрант оказался "под колпаком" КГБ. Ему предложили должность редактора журнала "Отчизна", издававшегося для соотечественников, проживающих за рубежом. Высокопоставленный сотрудник органов госбезопасности А.Соколов под видом работника Советского комитета защиты мира часто виделся с А.Казем-Беком, стремясь любыми средствами завербовать его, привлечь к сотрудничеству. Но через некоторое время пришлось прекратить эти попытки. Судя по тому, что подтвердился факт отсутствия связей Александра Львовича со шпионской сетью какой-либо страны.

Лидер младороссов перед возвращением в Советский Союз определил для себя предстоящее поприще деятельности. Он намеревался продолжить начатое в США сотрудничество с русской православной церковью. Это желание привело его в Московскую патриархию. В привлечении Александра Казем-Бека к деятельности церковной администрации важную роль сыграло поручительство Патриарха Московского и Всея Руси Алексия I (Сергея Симанского).

Вскоре он снискал признание как активный автор "Журнала Московской патриархии", как "умелый церковный публицист". Круг тем и содержания его статей был достаточно обширен. Александр Казем-Бек мог с равным профессионализмом и компетентностью писать об истории православной церкви, внутрицерковных конфликтах, отношениях между ортодоксами и католиками, а также о современных проблемах религиозного сознания. Как пишет академик В.Никитин, "его многочисленные статьи на церковно-канонические, богословские, исторические, церковно-общественные темы были отмечены печатью литературного таланта и огромной эрудиции". Благодаря этому за короткий срок А.Казем-Бек занял самоприсущее место в ряду ученых богословов. Ряд статей был посвящен его благодетелю Алексию I, имевшему большие заслуги в сбережении и возрождении многовековых традиций русской церкви в период сталинизма.

Спустя пять лет после возвращения в Москву, в 1962 году, А.Казем-Бек назначается главным консультантом отдела внешнецерковных связей Московской патриархии. Это ведомство, в официальных кругах именовавшееся просто иностранным отделом, занималось регулированием международных отношений русской церкви и налаживанием связей с зарубежной русской церковью.

Одновременно А.Казем-Бек входил в состав редколлегии "Журнала Московской патриархии". До конца жизни он с большим рвением и усердием трудился в обеих структурах и успешно справлялся со своими обязанностями. Александр Казем-Бек, чьим прадедом был правоверный мусульманин и шейх уль-ислам Дербента, за важные заслуги перед Русской православной церковью был награжден двумя орденоми Святого Владимира, а также многими почетными грамотами Патриархии.

Александр Львович Казем-Бек скончался 24 февраля 1977 года, двадцать дней спустя после своего 75-летия. За несколько дней до смерти, предчувствуя приближение конца, он испросил разрешения патриарха Московского и Всея Руси Пимена обрести последний приют на погосте церкви Преображения Господня в подмосковном селе Лукино. Его последняя воля была исполнена.

Эпитафию для надгробного камня он выбрал сам в последние дни жизни. Согласно завещанию, на надгробии были высечены строки выдающегося русского поэта Максимилиана Волошина: Надо до алмазного закала

Проколить всю толщу бытия.

Если ж дров в плавильной печи мало,

Господи! - вот плоть моя! В связи со столетием со дня рождения Александра Казем-Бека русская церковь провела поминальные радения. На одной из этих церковных церемоний заместитель заведующего отделом внешнецерковных связей, профессор богословия, протоиерей Н.Гундяев, выражая мнение большинства своих сослуживцев, говорил: "Недостаточно только почтить память Казем-Бека, надо вместе с тем и глубоко изучать его".

Естественно, это уже задача церковников и богословов..