(Окончание. Начало см. "Зеркало" от 14, 21 и 28 мая 2011 г.)

- ...Это моя вина, - сказала я и почувствовала, как комок подступил к горлу. Губы мои задрожали, так что остальное я промямлила кое-как, отчего директриса то ли от волнения, то ли от сожаления скривила лицо.

-... я и предположить не могла, что у этого ребенка могут быть такие способности?! - с трудом сглатывая комок, выговорила я. - Ведь она никогда не проявляла интереса ни к музыке, ни к музыкальным предметам, ни к пению...

Директриса едва заметно покраснела и, приподняв брови, сказала:

- Вы напрасно вините в этом себя. Многие великие музыканты вовсе не имели музыкального образования. Если у нее есть какие-то способности... а я уверена, что они есть, они обязательно проявятся. Вот увидите.

Жужа, как обычно, сгорбившись, сидела за огромным роялем и по мере того, как говорила директриса, подозрительно посматривала то на меня, то на нее. Этим она напоминала теленка.

Кажется, только чтобы не сидеть лицом к лицу со мной, директриса, встав на ноги, прошла к роялю. Взяв в ладони пальцы Жужи, она помяла их, как месят тесто.

- Обратите внимание, эти пальцы созданы для клавиш рояля, - сказала она и, опустив руки девочки на клавиатуру, добавила:

- Сыграй мне, дочка, это еще раз.

Взмахнув ресницами, Жужа выпрямила спину и, следя за движениями своих маленьких, полненьких рук, снова заиграла насыщенный сложными аккордами отрывок из "Реквиема" Моцарта...

Директриса, отвернувшись от рояля, закрыла глаза, ее правая рука двигалась, словно она на своей невидимой клавиатуре играла "Реквием" вместе с Жужей. Внезапно глаза ее открылись.

- Вы можете себе представить? - обратилась она к сидящим справа от меня учителям. - Вы только послушайте...

ArrayВедь это играет ребенок, который не знает ни одной ноты, не имеет музыкального образования?!

Жужа, не слышавшая этих слов, все более вдохновляясь музыкой, еще увереннее забегала крепкими пальчиками по клавишам, вызывая восхищение у присутствующих в комнате педагогов.

К концу исполнения директриса сидела уже на своем месте. Подперев подбородок рукой, она смотрела куда-то вдаль...

- Мне кажется, для этой девочки, как говорила и ее мама, единственный путь в мир музыки - это вокал, - проговорила хриплым от постоянного курения голосом одна из преподавательниц. Это была худая, пожилая женщина с лицом, столь густо испещренным морщинами, что в их складках терялась оправа очков. - Для фортепиано ее техника на нуле, - заметив, что директриса готовится ей возразить, она поспешила добавить:

- Но я с вами совершенно согласна, пальцы очень пластичны. Но они не чувствуют клавиш, ведь пальцы надо опускать, как балерина ходит на пуантах, а не плашмя играть. Думаю, ее время упущено. Одним словом, поезд ушел. Вот почему евреи чуть ли не с младенчества проверяют способности своих детей к музыке, балету, спорту и так далее, чтобы потом не случалось подобных казусов.

Закончив говорить, учительница с важностью посмотрела на меня.

Меня чуть не затошнило от напряжения, пока я слушала ее. Я бросила взгляд на Жужу... ее спина, казалось, сгорбилась еще сильнее.

Ощутив досаду, я встала...

...Когда мы с Жужей выходили на улицу, в школу с шумом вбежала ватага ребят с футлярами для скрипок в руках. И я заметила, как Жужа посмотрела на них с тихой завистью, с какой дети из бедных домов смотрят на богатых детей. Сердито хлопнув ее по спине, сказала:

- А ну как выпрямись!..

Подняв воротник пальто, Жужа молча зашагала рядом со мной...

Трудно было понять, о чем она думает... Может, вспоминала, как мучилась, нотка за ноткой подбирая на слух "Реквием"?.. А может, злилась на меня за упущение ее музыкального образования?!

И тут я как бы себе в оправдание, начала вспоминать ее детство... ее полное равнодушие к музыке, книгам, кино, урокам, ее лень, ее единственную любовь к сладостям, и пыталась этими воспоминаниями заглушить мысль, что это я виновата в сегодняшней катастрофе.

А началось все по сути два года назад, когда мы с Жужей - пятнадцатилетней девочкой, совершенно далекой от мира музыки, театра, литературы, пошли на вечер классической музыки в кирху - старинную немецкую церковь в центре города, словно на шаг отступившую от людного тротуара и укрывшуюся в кустах и цветочных клумбах, вознесясь оттуда темным своим шпилем под самые облака...

Основную часть программы составляло выступление ансамбля скрипачей, исполнявших произведения Баха, Моцарта, Вивальди.

Божественные звуки лились в зал откуда-то сверху, увлекая позабывших обо всем людей своими прозрачными струями в волшебное море, на волнах которого мы мягко покачивались крохотными немыми щепками...

Жужа, которая в театре больше уделяла внимание мешочку с кукурузными хлопьями, а на концертах постоянно подремывала, сидела слегка разрумянившись, устремив немигающий взгляд широко раскрытых глаз куда-то в неизвестность... Могла ли я тогда предположить, что это...и чем все это закончится?

Странное беспокойство проснулось во мне на следующий день, когда увидела, как Жужа с утра села за пианино и стала осторожно, одним пальцем подбирать услышанный накануне "Реквием".

А потом, когда она заиграла всю мелодию от начала до конца, а в последующие дни уже не одним пальцем, а мощными аккордами, вдруг я ощутила с недоумением, что музыка это стала мешать мне... отвлекая, путая мысли... унося от себя, от дома в некую странную, незнакомую мне чужбину... рождая во мне какие-то необъяснимые изменения...

Казалось, музыка, которую Жужа принесла из кирхи, - это был не тот, хорошо известный мне знаменитый "Реквием". Это была совершенно иная, страшная музыка, прятавшаяся до этого где-то в углах нашего дома и теперь вдруг ужасающим прыжком заявившая о себе, проникая в наши души, просачиваясь до костей, разрастаясь внутри... Она меняла всю атмосферу дома, увлекала за собой в неведомую глубину, создавая в комнатах незнакомые, невидимые до сих пор коридоры, оставляя пятна непонятных теней в самых светлых, освещенных местах...

- Ведь знала, что так и будет... - я сказала это только для того, чтобы нарушить молчание Жужи, и взяла ее за руку, готовясь перейти улицу.

Жужа молча шла рядом, и на лице ее было заметно сожаление, смешанное с трауром. Она намеренно замедляла шаг, чтобы идти позади меня, словно стеснялась идти рядом.

Краем глаз я видела, как под глазами у нее обозначились темные круги, нос удлинился..