(Окончание. Начало см. "Зеркало" от 5 и 12 ноября 2011 г.)

А.Агаев обращал внимание оппонента на то, что времена уже не те, надо вникать в суть новых реалий и действовать соответственно с ними: "Прошли те времена, когда можно было издеваться над мусульманами, не считаться, обращаясь к ним с требованиями общечеловеческой этики, обманывать их трескучими фразами, рассчитывая на их нравственную неразборчивость; теперь и у них пробудилось общественное самосознание, они стали относиться критически к врагам, являющимся в тоге доброжелателя, и они требуют заслуг на общую симпатию, чистоплотность в идеях и мыслях, порядочность в убеждениях". По его мнению, "Шарги-рус" в своей деятельности впредь должна руководствоваться этими принципами, что позволит ей превратиться в общенациональную трибуну.

Объявлялось также, что, независимо от новых нападок оппонента, А.Агаев отказывается от дальнейшей полемики. "Эти мои последние слова к вам, - писал он, обращаясь к Мухаммед аге. - Убедившись в вашей нравственной неразборчивости, я, конечно, после этого ни в какую полемику с вами вступать не буду. Впрочем, можно ли полемизировать с обер-фискалом, удвоенным Добчинским, готовым серьезно отрицать, не краснея, то, что говорил и писал вчера?"

Несмотря на целый ряд безосновательных и оскорбительных слов в свой адрес, А.М.Топчибашев, проявлявший все это время удивительную выдержку и такт, присоединился к неприятной полемике только в конце 1904 г., после того как между М.Шахтахтинским, с одной стороны, и А.Агаевым и им, с другой было достигнуто соглашение о переводе "Шарги-рус" в Баку и об осуществлении совместного издания.

В статье "Газета на татарском (азербайджанском - В.Г.) языке в Баку" ("Каспий", 18 января 1905 г.) он говорил о заложенных "Экинчи" традициях "мусульманской печати" в Российской империи, упоминал "Тарджуман", достойно продолжающую эти традиции, подчеркивал, что такие издания, как "Зия" и "Кешкюль", могли бы принести большую пользу, если бы попали в руки более целенаправленных журналистов, нежели братья Унсизаде.

Как крупный общественно-политический деятель кавказского и общероссийского масштаба А.М.Топчибашев придавал огромное значение печатному слову и, естественно, деятельности местной творческой интеллигенции. В этом отношении он критически оценивал не только своих малочисленных собратьев по перу из Азербайджана, но и представителей пищущей братии со всего Кавказа.

В статье "Кавказские картины", опубликованной в новогоднем - от 1 января 1905 года - номере газеты "Каспий" он писал по этому поводу: "Кавказская печать... Сколько мыслей в этих двух словах... Отражает ли кавказская печать общественную жизнь в крае?

- Конечно, нет!- вправе сказать каждый, следящий за этой жизнью по нашим газетам.

Прежде всего органов печати в крае совсем немного: один-два и обчелся. А затем и существующие сосредоточены в одном-двух пунктах, остальные же пункты, обширные области и губернии, не уступающие по пространству целым королевствам, вовсе не имеют печатных органов.

Достаточно упомянуть, что бакинские газеты разрабатывают вопросы, имеющие жизненный интерес для Кубанской области, владикавказские - занимаются эриванскими делами, а тифлисские - и бакинскими, и асхабадскими, и грозненскими, только не тифлисскими".

В силу этого обстоятельства А.М.Топчибашев считал необходимым появление собственно азербайджанской газеты для освещения вопросов национальной жизни. Рассматривая историю неудачных инициатив целого ряда соотечественников, он отмечал, что "в последнее время такое счастье выпало на долю г.М.Шахтахтинского":

"Первая же весть о разрешении г. Шахтахтинскому издание газеты на татарском языке была встречена с радостью всеми мыслящими мусульманами. Газета "Каспий" в числе первых приветствовала "Шарги-рус" - нового собрата, поздравляя мусульман с приобретением столь могучего рычага в обновлении и развитии общественно-народной жизни, как печатный орган на понятном для народных масс языке".

А.М.Топчибашев, как и А.Агаев, сожалел о том, что "новый собрат" пошел по иному пути: "К большому сожалению, нам пришлось, как и всему мусульманскому читающему обществу, разочароваться и печатно заявить, что газета г. Шахтахтинского совершенно не оправдала надежд, которые всеми возлагались на столь желанный печатный орган.

ArrayНам пришлось отметить те роковые ошибки, в которые впала новая газета с первых же шагов не только в освещении фактов местной жизни, но и главным образом в несоответствии принятого газетой направления с социально-политическими идеалами мыслящей части мусульманского общества. Не будем останавливаться на ошибках и том пути, на который стал г.Шахтахтинский, без разбора помещая в своем органе все, что присылалось в редакцию... То совершенно справедливое охлаждение, какое проявили мусульманские читатели к органу г.Шахтахтинского, было красноречивым доказательством той неудачи, какая постигла газету "Шарги-рус" в руках г. Шахтахтинского".

Противостояние этих трех выдающихся людей своей эпохи, желавших служить общему делу, в конечном итоге завершилось счастливой развязкой. Они нашли общий язык. Состоялось соглашение о перенесении редакции "Шарги-рус" в Баку. А.М.Топчибашев согласился стать наряду с М.Шахтахтинским соиздателем, а А.Агаев - соредактором газеты. Г.З.Тагиев взял на себя финансирование издания.

Накануне переезда "Шарги-рус" в Баку М.Шахтахтинский через печать публично признал свои ошибки. Этот его шаг очень высоко расценивался А.М.Топчибашевым как проявление величия души и создание прочной основы для плодотворного сотрудничества: "Переход такого органа печати в Баку, конечно, мы не могли бы приветствовать, если бы не последовавшее недавно заявление самого г.Шахтахтинского о коренном изменении направления этой газеты. Заявление напечатано на страницах "Шарги-рус" и заключает в себе признане собственных ошибок, что делает честь г.Шахтахтинскому, т.к. сознаваться в собственных ошибках никогда не поздно, особенно в подобного рода случаях. У нас нет основания не верить столь категорическому заявлению г.Шахтахтинского".

Столь же высоко он оценивал и согласие вчерашнего непримиримого оппонента А.Агаева на сотрудничество в "Шарги-рус": "Но признаемся, что все же лучшей и надежной гарантией того, что газета "Шарги-рус" отныне будет стоять на высоте своего призвания, для нас является ближайшее участие в деле этого органа нашего сотрудника Ахмед бека Агаева". Далее он, высоко оценивая честность и профессиональную подготовленность Ахмед бека, писал: "Читатели "Каспия" хорошо знают г.Агаева и настольно знакомы с его публицистической деятельностью, что нам нет надобности особенно распространяться. Его познания, любовь к делу, живое перо в связи с исповедуемыми им прогрессивными идеями служат верной гарантией, что новая газета на татарском языке пойдет по прочному пути просвещения и прогресса мусульман и для последних явится истинной отразительницей окружающей их действительной жизни, со всеми ее требованиями и недостатками, со всеми радостями и печалями".

Во имя цели превращения "Шарги-рус" в подлинную национальную трибуну азербайджанского общества А.Топчибашев, забывая обо всех недоразумениях и обидах, призывал всех читателей оказать изданию как материальную, так и моральную поддержку. По его мнению, только таким образом можно способствовать укреплению позиции газеты и выполнению ею своего истинного назначения.

Знаменательно, что и сам М.Шахтахтинский счел необходимым отказаться от личных амбиций во имя общенациональных интересов. Он не видел ничего необычного в коллегиальном управлении газетой, основанной на его личные средства. "Ради такого доброго дела и я готов пожертвовать своим издательским правом, - писал он в одном из последних номеров "Шарги-рус". - Готов, даже если не меня назначат редактором. Цель моя вовсе не в прибыли, извлекаемой из тюркской газеты. Моя цель исключительно состоит в создании газеты на родном языке".

Уверенно можно сказать, что позитивные изменения во взглядах М.Шахтахтинского произошли под воздействием в целом справедливой и объективной критики его литературных оппонентов. Конечно, общественно-политическая ситуация накануне Первой русской революции также сыграла не последнюю роль.

Видный ученый, академик Иса Габиббейли, подготовивший первое издание "Избранных сочинений" М.Шахтахтинского и тем самым сделавший значительный вклад в историю национальной журналистики и литературной мысли, в предисловии, озаглавленном "Живой памятник нации", следующим образом объясняет неудачу с изданием "Шарги-рус" в Баку: "Перенесение в 1905 году Мухаммед агой Шахтахтинским редакции и типографии "Шарги-рус", продолжение издания газеты в Баку в сотрудничестве с такими азербайджанскими журналистами, как Ахмед бек Агаев, попытки вовлечения в этот союз знаменитого мецената Гаджи Зейналабдина Тагиева с целью устранения финансовых трудностей не увенчались успехом по причине несоответствия этих шагов его западническим, просветительским идеалам".

По нашему мнению, здесь акценты сделаны не очень точно.

Вряд ли стоит доказывать, что А.Агаев - "фиренг (т.е.француз) Ахмед бек" - являлся одним из первых ревностных сторонников вестернизации общественно-политической и социально-культурной жизни Азербайджана. В этом нет необходимости. Общеизвестно также, что целый ряд проектов, выдвинутых им и другими передовыми представителями азербайджанской интеллигенции начиная с конца XIX века вплоть до установления советской власти в Азербайджане, финансировался прежде всего щедрым меценатом и сторонником многих "прозападных новшеств" Г.З.Тагиевым. Следовательно, просветительские идеи и прозападная ориентация в данной ситуации должны были объединять М.Шахтахтинского с А.Агаевым и А.Топчибашевым, а также содействовать их союзу с Гаджи Зейналабдином, а не разобщать и разъединять их.

Деятельность "Шарги-рус" в Баку стала невозможной, на наш взгляд, по совершенно иным причинам.

В начале ХХ века появление в Баку, ставшем главным городом Азербайджана не только в административном, экономическом, но и культурном и идеологическом отношениях, печатного органа на родном языке стало важнейшей задачей времени. В результате политико-правовой (все-таки царские власти верили ему больше!) и финансовой поддержки миллионера Г.З.Тагиева такие передовые представители творческой интеллигенции, как А.Топчибашев, А.Агаев и А.Гусейнзаде, для достижения этой цели рассматривали два возможных варианта: 1. Минуя Кавказский цензурный комитет получить разрешение в Петербурге на издание газеты на азербайджанском языке; 2. При невозможности осуществления этой инициативы достигнуть соглашения с М.Шахтахтинским о переносе редакции и типографии "Шарги-рус" в Баку, изменить здесь ее идейное направление, превратив в общенациональную газету.

Велась параллельная работа в обоих направлениях. В апреле 1905 года, когда "Шарги-рус", закрыв редакцию и типографию, была готова к переезду в Баку, царские власти дали разрешение на издание газеты "Хаят". Издателем стал присяжный поверенный А.М.Топчибашев, редакторами - А.Агаев и А.Гусейнзаде. Получению долгожданного разрешения в немалой степени способствовала поездка в столицу А.М.Топчибашева и А.Агаева, а также поручительство Г.З.Тагиева. Само собой разумеется, что после этого отпала необходимость в использовании издательского бренда М.Шахтахтинского. Видимо, всплыли наружу прошлые разногласия и противостояния, а также было учтено то обстоятельство, что ни М.Шахтахтинский, ни А.Агаев не отличались особой покладистостью и не обладали ангельским характером.

М.Шахтахтинский, материальные и творческие ресурсы которого к тому времени были заметно истощены, не был в состоянии выпускать газету самостоятельно. А бакинские коллеги, уже имея свой орган печати, особо не нуждались в его связях или сотрудничестве. В результате пути разошлись. Таким образом, первый печатный орган ХХ столетия на родном языке - газета "Шарги-рус" - после полутора лет выхода прекратил свое существование.

Какова была роль личных факторов, а также острой полемики вокруг газеты и неудачной смены места Тифлис-Баку в ее закрытии? Мне кажется, на этот вопрос можно ответить, перефразировав известные слова Джалила Мамедкулизаде. Великий сатирик говорил, что создателем "Моллы Насреддина" были эпоха и новые реалии. Та же эпоха и те же новые реалии вытеснили отжившую свой век "Шарги-рус" из общественной и культурной жизни. Эпоха менялась очень динамично, и требовалось создание печатных органов, соответствовавших ее духу и характеру.

Будапешт, октябрь, 2011 г.