30 октября 1915 года житель Баку дворянин Керимбек Рагимбекович Султанов подал бакинскому градоначальнику заявление с приложенными к нему копиями приговоров Бакинского окружного суда и Тифлисской судебной палаты. К.Султанов написал, что "в силу изложенных приговоров Бакинский 1-й гильдии купец Ага Бала Гаджи Кули оглы Гулиев лишен прав, несмотря на это обстоятельство, он, Гулиев, получив неизвестным путем из Бакинской казенной палаты промысловые и гильдейские свидетельства, незаконно производит торговлю, запрещенную ему по 2-му пункту статьи 43 Уложения (закона - авт.) о наказаниях" (здесь и далее стиль и пунктуация сохранены - авт.).

Кроме того, заявитель указывает, что А.Б.Гулиев незаконно состоит учредителем и председателем правления "Кавказского акционерного общества мукомольных и рисоочистительных мельниц Ага Бала Гулиев", а также в обход закона избран в гласные (депутаты - авт.) Бакинской городской думы. Далее, К.Султанов сообщает градоначальнику, что А.Б. Гулиев занимается нефтяным промыслом на участках Бинагади и на арендованном у него участке в местности Пута. Эта деятельность Гулиева, считает заявитель, также противоречит закону.

В заключение он излагает свою просьбу: "Доводя обо всем вышеизложенном до сведения Вашего Высокопревосходительства, прошу в ограждении интересов публики и правильного производства торговли принять меры к закрытию его незаконной торговли и промыслов и устранению его от незаконно занимаемых должностей".

Не дождавшись реакции на заявление, 9 ноября 1915 года К.Султанов направляет Его Императорскому Высочеству господину наместнику Его Императорского величества на кавказе Великому Князю Николаю Николаевичу прошение, в котором жалуется на действия градоначальника: "Заявление мое было подано мною г. Бакинскому Градоначальнику, ибо ему принадлежит право надзора за правильностью действий органов городского самоуправления, и Бакинский Градоначальник, по наведенной мною справке, вместо сообщения содержания моего заявления, подтвержденного надлежащими документами, Городского Голове для надлежащих распоряжений отправил мое заявление на распоряжение г. Прокурора Бакинского Окружного Суда".

20 ноября 1915 года канцелярия наместника препроводила данное прошение бакинскому градоначальнику с просьбой о сообщении по нему необходимых сведений и заключения.

Заметим, что Ага Бала Гулиев являлся одним из знатных бакинских миллионеров, активно участвовал в общественно-политической жизни города, многие годы избирался гласным Городской думы. В Баку ему принадлежала мукомольная мельница, которая находилась на пересечении улиц Пушкинса и Низами. Интересно, в чем провинился миллионер, за что был привлечен к суду? Ответ на этот вопрос можно найти в двух папках дел, хранящихся в Государственном историческом архиве Азербайджанской Республики.

Дело было 30 октября 1884 года, то есть за 31 год до описываемых выше событий. Тогда Ага Бале Гулиеву было 27 лет. Он был холост, хотя время женитьбы подоспело. К тому же и девушка была на примете - Асмят, дочь Гаджи Мамеда Расула. Он бывал в доме гаджи, но, когда решился сватать ее дочь, получил отказ. После этого, естественно, Ага Бала перестал посещать дом, однако от намерения жениться на Асмят не отказался. Для осуществления намерения был выбран старый и испытанный путь - похищение девушки.

ArrayМомент для похищения был выбран не такой уж и неподходящий: Асмят решили украсть во время возвращения домой из бани.

Однако похищение не удалось, и Ага Бала Гулиев был предан суду. Дело рассматривалось в Бакинском окружном суде 23 февраля 1888 года. А.Б.Гулиев заявил суду, что Асмят сама изъявила желание выйти за него замуж. По его словам, Асмят сама хотела сесть в фаэтон, однако находившаяся рядом родственница не позволила ей этого сделать. Ага Бала Гулиев сам посадил девушку в фаэтон, но родственница подняла крик, сбежался народ, а потому Асмят соскочила с фаэтона. Некоторые свидетели подтвердили суду, что однажды они видели, как Ага Бала и Асмят разговаривают у ворот ее дома. Отец и брат Ага Балы Гулиева заявили суду, что Асмят желала выйти замуж за их сына и брата, что подсудимый посылал ей подарки: сахар, мясо, конфетки (так и написано в приговоре "конфетки"), четыре рубашки, которые были приняты.

Отец пострадавшей попросил суд взыскать с А.Б.Гулиева 157 рублей за разорванные чадру (12 рублей) и отделанный золотом головной убор (45 рублей), а также за разорванное и рассыпавшее ожерелье (100 рублей).

Выслушав стороны и свидетелей, суд пришел к выводу, что имела место попытка насильственного склонения к браку. Суд посчитал, что ничего не мешало Асмят ханум сесть в фаэтон и уехать с Ага Бала Гулиевым, если бы она желала выйти за того замуж. Таким образом, констатировал суд, факт совершения преступления доказан. Суд приговорил Ага Балу Гулиева к одному месяцу заключения, постановил лишить его всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ, взыскать с виновного требуемую отцом девушки сумму.

На данное решение была подана апелляция, которая была рассмотрена Тифлисской судебной палатой 1 февраля 1891 года. Апелляционный суд изменил меру наказания, определенную Бакинским окружным судом. Ага Бала Гулиев был лишен всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и заключен в тюрьму на два месяца. А в части взыскания с него 157 рублей приговор Бакинского окружного суда был отменен.

Вот эту историю тридцатилетней давности решил использовать К.Султанов в возникшем между ним и А.Б.Гулиевым споре. По законам того времени лицо, имеющее судимость, не имело права заниматься торгово-промышленной и общественной деятельностью. А помиловать совершившего преступление человека мог только российский император.

Поэтому А.Б.Гулиев написал соответствующее обращение главе государства. Одновременно он обратился к наместнику на Кавказе оказать содействие в помиловании.

В своем прошении наместнику он писал: "30 октября 1884 года, не имея средств жениться, я по обычаю, существовавшему у мусульман, позволил себе сделать покушение на похищение моей единогорожанки Асмят ханум Гаджи Мамед Расул кызы.

Этот мой поступок результата не дал, покушение было отбито, и я жестоко поплатился за этот грех молодости: по приговору Тифлисской судебной палаты я был признан виновным в неоконченном покушении на похищение названной девицы и заключен в тюрьму на два месяца, с лишением всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ.

С тех пор прошел 31 год. За это время я из простого торговца мукой сделался купцом первой гильдии и, имея ряд мельницы на Северном Кавказе и Баку, образовал миллионное предприятие, существующее ныне в виде Кавказского акционерного общества мукомольных и рисоочистительных мельниц под названием "Ага Бала Гулиев", устав какового Высочайше утвержден 10 мая 1914 года. Я получил возможность в качестве гласного Бакинской городской думы и члена различных благотворительных и просветительских обществ оказывать помощь нуждающимся учащимся и бедным вообще, а с началом военных действий лично ездил в Карс для организации помощи пострадавшим от войны жителям Карсской области, был одним из участников в открытии в гор. Баку Мусульманского лазарета для раненых и больных воинов и сейчас поддерживаю существование такого же лазарета при Бакинском градоначальстве, за что имел счастье получить личную благодарность от Верховного Начальника по Санитарной и Эвакуационной части в бытность Его Императорского Высочества Принца Ольденбургского в Баку в июле сего года.

В этой своей работе, которую считаю для себя священной обязанностью и ради которой готов пожертвовать всем достатком и жизнью, я был сильно опечален происками моих недоброжелателей, кои ссылаясь на вышеозначенный приговор Судебной палаты, домогаются опозорить меня вообще, и в частности, устранить меня от звания гласного Думы, первогильдейского купца, председателя правления вышеназванного Акционерного общества, дабы лишить меня возможности быть посильно полезным на разных поприщах обществу.

С твердой верой во Всевышнего я решился обратиться к защитнику всех благ в нашем отечестве - к Державному Хозяину Русской земли и всеподданнейше просить Государя Императора о восстановлении меня во всех правах, коих я был лишен по приговору Тифлисской судебной палаты за деяние, совершенное мной 31 год тому назад, в дни молодости, и по обычаю предков, каковой обычай, слава Богу, ныне выводится из среды мусульман Закавказья.

Подавая Государю Императору всеподданнейшее прошение в восстановлении меня в правах, я дерзаю обратиться с всенижайшим ходатайством к Вашему Императорскому Высочеству в оказании высокомилостивого содействия в восстановлении моих прав.

Я всепреданнейше позволю себе утруждать Особу Вашего Императорского Высочества в глубоком сознании того, что Ваше Императорское Высочество отныне естественный Покровитель и Представитель перед Всемилостивейшим Государем Императором во всех нуждах вверенных Вашим заботам и попечению Кавказцев, которые поэтому не смеют миновать Ваше Императорское Высочество в важнейших для них случаях.

Глубоко веря в милость Царя и на покровительство Вашего Императорского Высочества, я нахожу надежду на то, что, будучи восстановлен в правах, я получу возможность с открытым лицом и удвоенной энергией продолжать оказывать помощь жертвам войны и тем самым выполнять свой верноподданнический долг".

Вскоре в канцелярию наместника, на имя ее директора Истомина поступило письмо от бакинского губернатора Алышевского, в котором тот указывал: "Милостивый государь Петр Владимирович! Владелец мукомольной мельницы и крупный хлебный торговец в Баку Ага Бала Гулиев, обратившийся к Его Императорскому Высочеству на Кавказе с ходатайством о восстановлении его в правах, ограниченных прежней судимостью, просил меня дать Вашему Превосходительству сведения о его нравственных качествах.

Так как Гулиев проживает в районе Градоначальства, где главным образом и ведет свои торговые дела, то личность его мне близко не известна. Могу лишь засвидетельствовать, что в последние годы, при неоднократно возникавших вопросах о снабжении продовольственной помощью потерпевших от недорода районов губернии мне не раз приходилось обращаться к Гулиеву, который всегда любезно оказывал продовольственному комитету свое содействие в выяснении цен и условий наиболее выгодной покупки зерна. Примите уверение в совершенном моем уважении и истинной преданности".

(Окончание в следующем субботнем выпуске газеты)