(Окончание. Начало см. "Зеркало" от 7, 14, 20 и 28 января 2012 г.)

Из всех пяти заданных вопросов Хаш по привычке выбрал последний, и не потому что не запомнил остальные, все они в достаточной мере были ядовиты, чтобы их забыть, несмотря на небольшую степень черного юмора, которым приятель снабжал свои шутки, первым хохоча этой небольшой степени.

- Случилось, - сказал Хаш. - Если можно, поживу немного у тебя.

- Да сколько угодно, дорогой! - приятель, однако, продолжал валяться на кровати, разговаривая. - Извини, забыл твое имя...

Хаш назвался и подивился, как легко люди могут обходить некоторые вещи, из которых он, Хаш делает проблемы.

Наконец, Амур поднялся с кровати, отшвырнув газету ("пишут всякие гадости, потом живот болит целый день!"), спрятал ноги в рваных носках в разношенные шлепанцы и предложил Хашу чай.

- С удовольствием, - сказал Хаш, у которого к этому времени во рту так пересохло, будто он целый день шел по знойной пустыне.

- С удовольствием не знаю, а с сахаром - сколько душе угодно! Хаха-ха!

Сели пить чай.

- Вообще-то ты меня тут случайно застал. Обычно я редко здесь ночую, а днем - сам знаешь - с утра до вечера в магазине, - сказал приятель, сделав в слове "магазин" ударение на втором "а", - так что, извини, особо часто видеться не сможем, но ты все равно возьми раскладушку, вдруг посреди ночи завалюсь, я к кровати своей привык...

- Да мне все равно, - сказал Хаш, которого признание бога любви в том, что он редко бывает дома несколько взбодрило и порадовало, насколько можно было радоваться в его положении: юмор Амура, не успев еще разлиться во всю ширь, уже стал утомлять Хаша, и одиночество в такой комнате показалось ему курортным раем.

- А сколько ты хочешь погостить тут? - спросил Амур.

- Месяцев шесть, может, и меньше, - сказал Хаш. - Это много?

- Нормально. Живи. Только не скандаль с комендантом общежития. Он любит выклянчивать... Я предупрежу его, что ко мне приехал родственник из района... Деньги есть?

- Немного есть.

- Ну и хорошо. Живи. Тут секция, заселенная беженцами. Временно.

ArrayСкоро съедут. Вот я тоже беженец пока. Ха-ха-ха! Немного шумно бывает. Но после девяти - тихо. Они спят, как в курятнике. Все же лучше, чем студенты. Те вообще не спят. Или спят по очереди. Хаха-ха! Всегда шум-гам, хохот-грохот... Но я редко здесь бываю... А ты заткни уши, специальные затычки продают в аптеках, и спи спокойно. - И вдруг он загундосил замогильным голосом. - Спи споко-ойно, бра-ат! Ха-ха-ха!

Хаш вздрогнул от суеверного ужаса, вновь вспомнив о шести месяцах, отведенных ему. А Амур, вновь проявив свою небольшую и трудноперевариваемую долю юмора, стал шумно втягивать в себя горячий чай.

Хаш некоторое время рассматривал его ненавидящим взглядом, как он пьет, хрустя сахаром и отдуваясь, потом, стараясь погасить ненависть во взгляде, осторожно спросил:

- А ты сегодня тоже... уйдешь?

- Конечно! - бодро ответил Амур. - Чего я тут не видал? Пойду хахалиться к своей хохлатке, ха-ха-ха!

Каждый раз в ожидании этого идиотского, беспричинного хохота Хаш внутренне весь съеживался, напрягался и все равно этот грохочущий хохот заставал его врасплох - на то он и был беспричинным, чтобы заставать врасплох. От всего этого Хаш сильно утомлялся, к тому же начинались боли в почках, переползали по телу туда-сюда, а ему не хотелось при Амуре принимать лекарства.

Да еще и интуиция нервировала, она почему-то упорно говорила ему прямо противоположное тому, что утверждал врач. "Опять врешь, сволочь?! - хотел сказать ей Хаш. И говорил, про себя, конечно. - Что ж, поживем - увидим... Не так долго: полгода". И Хаш вдруг представил себе довольно ярко и страшно, как он будет болеть, как ему станет все хуже и хуже, и вскоре он уже не сможет подняться с постели, и ему надо будет подносить судно... А кто это будет делать?.. Кто согласится на такое? А если санитарка, то откуда деньги, чтобы ей заплатить, откуда вообще он возьмет деньги на лечение, если все, что он до сих пор зарабатывал, они с женой проживали?.. Эта страшная картина была смазана вновь проснувшейся интуицией..