(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 3 марта 2012 г.)
Черный Ворон прожил на этом свете ровно 220 лет и знал, что жить ему в этом мире осталось совсем немного, и хотел хоть раз в жизни сотворить добро, но не знал, как это сделать.
* * *
Черный Ворон был полиглотом и знал язык не только птиц, животных, деревьев, различных цветов, но даже язык людей. Подлетев к деревьям, садясь на ветки, он говорил:
- Я хочу сделать вам добро!
- Добро от Черного Ворона? - насмехались деревья, не принимая его всерьез.
Улучив момент, Черный Ворон говорил разным птицам:
- Я хочу сделать вам добро!
Но и эти разные птицы тотчас улетали прочь: "Разве дождешься от Черного Ворона добра?"
Черный Ворон обращался к разным зверям:
- Я хочу сделать вам добро!
Но те уходили, смеясь над его карканьем на их языке.
Людей Черный Ворон боялся, и только им не осмеливался сказать, что хочет сделать для них что-то доброе.
* * *
Некто посадил в маленький горшочек семена домашней фиалки, вынес этот маленький горшочек на открытый балкон двухэтажного дома, в котором жил, поставил его на подоконник.
Человек каждое утро поливал этот маленький горшочек.
И однажды семя взошло, Домашняя Фиалка стала расти, понемногу покрылась лепестками и, подняв головку, пораженно вглядывалась в панораму, открывающуюся с балкона, всякий раз обнаруживая новые краски, подмечая новые детали.
Картина, открывающаяся с балкона двухэтажного дома, в разное время дня была различной - по мере того, как солнце меняло расположение - менялись и цвета земли, а как только наступал вечер, Домашняя Фиалка, прежде чем погрузиться в сон, жила радостным ожиданием будущего утра: что нового она увидит? Какие новые краски обнаружит?
* * *
Домашняя Фиалка жила только один летний сезон, поэтому она ничего не знала о листопаде, оголенных деревьях, заснеженной земле, но и одних лишь красок летней панорамы было достаточно, чтобы ее зеленый и нежный стебелек наполнялся радостью.
Домашняя Фиалка была единственным цветком на подоконнике балкона, поблизости не было ни одного цветка, чтобы Домашняя Фиалка могла переговариваться, дружить, и единственным другом на свете у нее была только панорама, открывающаяся с этого балкона.
* * *
Так шли дни, и однажды утром, глядя на прекрасную картину, открывающуюся с балкона, Домашняя Фиалка вдруг задумалась: интересно, прекрасен только обзор, открывающийся с этого балкона, а может, панорамы с других сторон столь же красивы? Может, те картины еще прекрасней? Может, под другим ракурсом можно увидеть нечто такое, о чем до конца своей долгой жизни - до самого конца лета - Домашняя Фиалка никогда не узнает?
Так в нежном, зеленом стебельке Домашней Фиалки зародилась мечта, желание увидеть картины окружающего мира не только с этого балкона, но и со всех сторон. Но как это могло быть? Это было никак невозможно...
* * *
Однажды утром Черный Ворон прилетел и опустился на подоконник рядом с маленьким горшочком. Домашняя Фиалка поначалу перепугалась, ибо до сих пор она видела только воробьев, что, прилетая, садились на ветки деревьев, ласточек и дроздов, а теперь вот впервые рядом с ней оказалась столь большая и уродливая птица, однако, вдруг эта большая и уродливая птица заговорила на родном Домашней Фиалки языке:
- Я хочу сделать тебе добро.
- Правда? - обрадованно спросила Домашняя Фиалка.
В сердце Черного Ворона родилась надежда, к этой надежде примешалось счастье (ибо впервые кто-то заинтересовался его намерением творить добро), и беспокойство (так как опасался, что вдруг снова издеваются над ним).
И Черный Ворон, верный слову, искренне прокаркал:
- Конечно! Разумеется, вправду!
- Ты можешь поднять и поставить меня на крышу этого дома? - с той же робостью спросила Домашняя Фиалка, и по ее тонкому, зеленому стебельку пролилась тревога, а вдруг Черный Ворон не сможет сделать это...
* * *
Черный Ворон повидал на свете всякого, оттого ничему не удивлялся, но все же поначалу поразился этой просьбе Домашней Фиалки, но будучи умным, понял: Домашней Фиалке тоскливо на подоконнике балкона.
Черный Ворон, вышагивая вокруг маленького горшочка, обдумывая, осмотрел его со всех сторон, сказал:
- Хорошо...
Это "хорошо", произнесенное Черным Вороном на языке Домашней Фиалки, было самым родным, самым дорогим словом, слышанным ею в жизни...
Затем Черный Ворон схватил своим сильным, ставшим жестким, заскорузлым за годы клювом краешек маленького горшочка и, осторожно взмахнув крыльями, поднялся в воздух, в одно мгновение перенес этот маленький горшочек на красную черепичную крышу двухэтажного дома.
* * *
Этот мгновенный полет выпал на долю не какому-то другому цветку на свете, а именно Домашней Фиалке, и радость этого полета, о котором она и помыслить не могла, привела в восторг все ее существо - от корней в глубине горшка до хрупких лепестков на стебле. За этот охвативший ее восторг Домашняя Фиалка хотела расцеловать Черного Ворона, но цветы никогда не могут сами приближаться к тем, кого любят, не могут целовать их, оттого Домашняя Фиалка смогла лишь исторгнуть всей силой своего зеленого стебелька тончайший и прекрасный аромат.
Постоянно копошащийся в мусорных свалках Черный Ворон почувствовал этот нежный аромат, его сердце наполнилось гордостью, этот аромат исторгнут в его, Черного Ворона, честь.
* * *
После этого полета перед Домашней Фиалкой открылась широкая панорама, ее охватил восторг, равный восторгу самого полета, и эти прекрасные мгновения, о которых она никогда и мечтать не могла, почти одурманили ее: погляди, сколь огромен этот мир! Какой простор на земле! Сколько разных красок на земле!
С подоконника балкона Домашняя Фиалка могла видеть только краешек моря, а теперь сверкающее под лучами медленно поднимающегося солнца синее море вдали сливалось с небом, далекая линия горизонта была так призрачна, что, казалось, небо и море соединились, стали продолжением друг друга.
И даже эта красная черепичная крыша словно смеялась, сверкая под солнцем, и Домашней Фиалке казалось, что эти красные черепицы тоже радуются, глядя в это утро вместе с ним на море.
* * *
Черный Ворон ощущал эту радость, эту взволнованность тонкого зеленого стебелька, лепестков Домашней Фиалки и сотворенное им добро переполнило всего его никогда прежде не испытанным чувством - гордостью, Черный Ворон никогда ничем не гордился, но теперь он вдруг осознал, что это за чувство - чувство гордости.
Черный Ворон, гордясь сотворенным им добром, расхаживал вокруг маленького горшочка.
Затем Черный Ворон, снова зажав клювом краешек горшочка, повернул его в противоположную сторону.
И на сей раз Домашняя Фиалка увидела совсем иную картину - такую же яркую, такую же разноцветную, просторную, но в ней не было моря, вдали виднелись зеленые горы, их вершины сияли белизной.
* * *
Человек поливал Домашнюю Фиалку два раза в день - утром и вечером - этим утром, наполнив водой маленькую бутылочку, вышел на балкон, но горшочка на подоконнике не оказалось.
Человек очень удивился этому, оглядел балкон, вытянув шею, посмотрел вниз во двор. Что за дела: ни ветра, ни урагана, чтобы, подхватив, сбросить горшочек на землю! Еще вечером Домашняя Фиалка была на балконе, теперь ее не было.
Человек спустился вниз, обошел двор, даже инстинктивно заглянул под балкон, иронизируя над самим собой, что ты здесь высматриваешь? Как мог горшочек свалиться во двор? И все так же посмеиваясь над самим собой, на сей раз взобрался на крышу и застыл в изумлении: маленький горшочек стоял на краю красной черепичной крыши.
* * *
Рядом с Домашней Фиалкой, подпрыгивая на двух своих лапках, кружил уродливый, грязный ворон. Увидев Человека, он застыл на месте, вперил в него свои черные глазки. Человек из птичьей речи знал только слово "кыш", подняв руку, крикнул:
- Кыш!.. Кыш! - прогоняя эту грязную птицу.
Черный Ворон, взмахнув крыльями, слетел с красной черепичной крыши, опустился на тутовое дерево напротив.
* * *
Разумеется, Человек и помыслить не мог, что этот маленький горшочек перенес на крышу ворон, он решил, что, наверное, озорная ребятня, заспорив меж собой или по какой другой причине - впрочем, кто разберет проделки детей? - взобралась и перенесла горшочек на крышу.
* * *
Увидев Человека, Домашняя Фиалка поначалу обрадовалась, ей казалось, что теперь она будет впитывать прохладную влагу, глядя на прекрасную панораму, но когда Человек сердито крикнул Черному Ворону "Кыш!", страх пронзил ее нежный, зеленый стебелек.
Затем Человек, подняв этот маленький горшочек, спустился на балкон, наполнил другой большой горшок землей и пересадил туда Домашнюю Фиалку. Теперь уже никто не сможет перенести этот тяжелый горшок на крышу.
Черный Ворон с тутового дерева с болью в сердце уставился черными глазками на балкон...
Закончив дело, человек прошел в дом.
Домашняя Фиалка очень любила свое маленькое, родное, теплое гнездо - свой маленький горшочек, это большое, холодное гнездо - этот огромный горшок был совершенно чужд ей, и, наверное, до самого конца жизни Домашней Фиалки останется таким же чужим, и Домашняя Фиалка, поняв это, свесив вниз лепестки, оросила слезами свой зеленый стебелек.
* * *
Черный Ворон, подлетев, снова опустился на подоконник рядом с Домашней Фиалкой.
Домашняя Фиалка, увидев Черного Ворона, обиженно всхлипнула:
- Я обиделась на тебя, - сказала она. - Из-за тебя я лишилась своего гнезда...
При этих словах сердце Черного Ворона вдруг наполнилось бесконечной печалью.
И Черный Ворон улетел вместе с той печалью в сердце.
4 июля 2006 года, Загульба.
Перевод Азера Мустафазаде
(Продолжение следует)
|
