(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 3, 10, 17, 31 марта, 7, 14, 21 и 28 апреля 2012 г.)
Это был прелестный уголок природы, здесь на берегу сливались горы и море, на склонах горной гряды, тянувшейся вдоль всего берега, росли огромные дубы, величественные тополя, ветвистые кусты боярышника...
* * *
Тот высоченный Белый Тополь рос совсем рядом с берегом, и самым большим желанием Белого Тополя была мечта уплыть в море. Еще во времена, когда он был нежным прутиком, деревце глядело на море и видело проплывающие на горизонте суда, чайки, что садились прямо на воду, а еще осенью, начиная с октября, с Севера прилетали утки, гуси, лебеди и свивали гнезда в камышах на опушке леса, и, когда на море был полный штиль, птицы покачивались, опустившись на морскую рябь, и, глядя на то, как легко держатся на воде утки, гуси, лебеди, мечта Белого Тополя крепла.
Над морем сливался гомон и клекот птиц, прилетевших с Севера, и в это время Белый Тополь всеми своими листьями, ветвями, стволом ощущал радость в птичьем гомоне и клекоте, волнами расходящихся по всей округе.
* * *
Белый Тополь подрастал, и его мечта уплыть не только не слабела, наоборот, росла вместе с ним. Чем выше становился Белый Тополь, тем ширилась видимая линия горизонта, где сливались море и небо; и утренней ранью, когда занималась утренняя заря, начинало всходить солнце, а по вечерам, когда гасло солнце, выплывала луна, и море обретало краски горизонта, свербящее Белого Тополя желание уплыть в море становилось еще более невыносимым.
А временами, особенно в летнюю пору, когда море совершенно успокаивалось и вода в нем становилась прозрачной, Белый Тополь видел выпрыгивающих из воды рыб, и ему казалось, что рыбы невесомы, и это чувство, словно сеть, вытягивая из моря эту невесомость, разливалось по Белому Тополю - от кроны до подножья ствола. Но именно в подобные мгновения, к тому прекрасному чувству невесомости примешивалась какая-то печаль: ушедшие за долгие годы в глубь земли длинные и задубевшие корни так переплелись в глубине, что ясная, как солнечный свет, реальность тяготила Белый Тополь: никогда ему не уплыть в море.
* * *
Белый Тополь видел и слышал все своими листьями, но и когда, осыпав листья, Белый Тополь начинал погружаться в зимнюю спячку, дерево слышало доносящийся издали рокот моря, и в эти часы в его дремлющем сознании снова поднимала голову мечта уплыть далеко в море, и это часто будило его. Когда в самые морозные дни Белый Тополь погружался в глубокий сон, эта мечта проникала и в его сновидения, ему казалось, что он плывет по волнам, однако и эти радостные сны были настроены на печали, ибо и во сне Белый Тополь сознавал, что это всего лишь сон.
* * *
И однажды внезапно разразился страшный ураган, казалось, на дне моря произошло землетрясение, огромные волны, пенясь, бились о берег; три дня и три ночи продолжалось это безумство, казалось, ураган готов разрушить весь мир. Впоследствии синоптики станут утверждать, что такой ураган произошел впервые за последние двести сорок три года.
Ураган смывал скрытые в камышах гнезда прилетевших с Севера птиц, разбивал о камни уложенные в гнезда яйца.
От силы урагана, казалось, вскипало море.
* * *
Деревья в лесу чувствовали, что этот ураган добром не кончится. Лес объяли страх и паника, и каждый раз, когда гремел гром, сверкала молния, деревьям в лесу казалось, что этот гром и молнию они слышат и видят в последний раз в жизни. А вот существо Белого Тополя ощущало себя на пороге прекрасного будущего. Трудно поверить, но этот ужасный ураган, шторм наполнили всего Белого Тополя неведомым теплом: вот-вот произойдет чудо, такое невероятное чудо, когда мечта, властвующая над Белым Тополем долгие годы, претворится в жизнь.
* * *
И, наконец, ураган затих, море постепенно успокаивалось, вода обретала прозрачность.
Всем своим существом Белый Тополь чего-то ждал, но что это за "чего-то" - он не ведал, знал только: что-то произойдет, и это чувство ожидания согревало, погружало его в приятный, теплый трепет.
* * *
Затем на какое-то время задул горячий ветер, этот горячий ветер высушил листья, ветви деревьев и кустов в лесу, но и деревья, и кусты не были безразличны этому, ибо горячий ветер возвещал о худых деяниях света.
И вдруг нежданно начался оползень.
Ближний к берегу склон горы большими глыбами срывался в море, огромные, многотонные валуны с шумом падали в воду, опускались на дно, уплывали в море вырванные с корнем деревья. Страх и ужас охватили все вокруг. Стон деревьев сливался с шумом падающих в море скальных пород, и среди этого стона, охватившего берег, никто не слышал плача дрожащих от страха молодых саженцев.
А оползень не щадил ни едва подросшие саженцы, ни могучие деревья, ни их глубокие, корявые корни...
* * *
В этом ужасе, охватившем лес, холмы и горные вершины, лишь Белый Тополь был охвачен чувством радости. Дерево всегда жило мечтой оказаться в объятиях моря, и, когда начался оползень, исполнения этой вечной мечты оставалось ждать совсем немного.
И на самом деле, очередной удар оползня смел почву из-под корней Белого Тополя, дерево по инерции несколько мгновений держалось ровно, а затем, накренившись, заскользило вместе с землей, кусками скалы в море.
* * *
Белый Тополь покачивался на глади воды, и в эти мгновения он не слышал ни стона деревьев, ни грохота падающих в море скальных пород. Белый Тополь был в том состоянии счастья, которое не передать словами. Раньше, когда шли дожди, лишь мокли ствол и ветви, с листьев стекала вода. Теперь же гладь, на которой покачивался Белый Тополь, сделала его почти невесомым. Белый Тополь никогда не чувствовал себя столь легко, и по мере того, как волны притихшего моря медленно покачивали его, Белый Тополь ощущал себя самым беззаботным, самым свободным, самым вольным созданием на свете.
* * *
Подул бриз, и этот легкий ветер понемногу стал уносить дерево все дальше и дальше. Берег скрылся из глаз.
Покачиваясь на волнах, ощущая полную невесомость, дерево глядело на небо. Никогда ранее Белый Тополь не видел небо столь объемным, огромным, бесконечным. Его ветви, погруженные в воду, ощущали прикосновения рыб, плывущих в море, порой эти рыбы даже ударялись об его ствол, и в это время чувство слияния Белого Тополя с морем словно электрическим током пронзало все его существо.
* * *
Часы, дни сменяли друг друга. Листья Белого Тополя загнивали, его корни тосковали по земле, они, эти корни, теряя свою жесткость, тоже начинали гнить, но Белый Тополь пребывал в том же состоянии счастья, что и в первые мгновения, когда он сполз, скатился в море. Белый Тополь был голоден, томился жаждой, его корни отторгали морскую воду, понемногу он слабел, но и это никоим образом не сказывалось на чувстве безграничной радости и счастья.
Покачивающийся на нежных волнах моря Белый Тополь сознавал, что доживает последние дни, даже последние часы, но внутри его не было ни чувства сожаления, ни смятения, Белый Тополь, быть может, был единственным созданием на свете, что встречал свой конец в состоянии полной радости и счастья.
15 апреля 2010 года, Баку.
Перевод Азера Мустафазаде
|
