"Мало кто понимает, что не мы идем по жизни, а нас по ней ведут" - это достаточно известное изречение Лиона Фейхтвангера не раз становилось предметом ожесточенных дискуссий, поскольку мыслители, политики и мудрецы неоднозначно его оценивали. Но одно то, что автору философского умозаключения пришлось пережить две мировые войны, и он неоднократно становился свидетелем проявлений массового человеческого безумия, заставляло строгих критиков смягчать позицию. Потому афоризм выдающегося немецкого автора всегда на устах.
Однако у критиков был свой резон не соглашаться, ведь не всегда и не всех жизнь ведет по жизни, а в некоторых случаях герои времени сами ведут за собой жизнь, массы, возвышаясь над ситуацией и даже эпохой.
В эти дни миллионы людей скорбят в связи с уходом из жизни одного из выдающихся людей, архитекторов нового времени Вацлава Гавела. В определенном смысле его имя стало нарицательным, потому что он смог превозмочь себя, перешагнуть время, найти ответы на животрепещущие вопросы, касающиеся судьбы человечества и его будущего. И в том, что не в меру скромный и талантливый, утонченный и выстрадавший свою личную судьбу интеллигент стал легендой прижизненно, следует видеть торжество высшей справедливости.
Печальная весть из чешской столицы всколыхнула всех, для кого судьба современности и будущего является предметом заботы, смыслом и сутью внутренних переживаний, делом чести. Благодаря феноменальным способностям и творческому гению Вацлав Гавел задал высокую планку жизнеустройства. Не случайно, что его усилия и здравая позиция стали чем-то вроде панацеи от тех бед, которые тревожили несколько поколений не только его соотечественников, но и людей других стран и континентов.
Автору этих строк посчастливилось раз в жизни воочию увидеть Вацлава Гавела на расстоянии вытянутой руки. Произошло это в далеком 1992 году в Хельсинки, где в начале июня проходил континентальный саммит Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (нынешняя ОБСЕ). Это было поистине историческое и знаковое событие, которому предшествовали исход "холодной войны", распад Советского Союза и реально осязаемое смягчение международной обстановки.
Наряду с этим то был еще и волнующий момент для новых государств. Восстановившая свою независимость Азербайджанская Республика впервые в своей истории принимала участие в столь высоком и престижном совещании, которое за двадцать лет своего существования как международно-правовой институт работало над задачей упорядочения межгосударственных отношений в Старом Свете, снятием напряженности с тех проблем, которые отзывались вызовами и рисками для континентального порядка.
На этом саммите к 35 государствам, подписавшим Хельсинкский заключительный акт как источник международного порядка, должны были присоединиться и новые независимые субъекты международного права. По этой причине совещание собрало в столице Финляндии рекордное количество делегаций и участников, экспертов и журналистов. Последние, как известно, всегда становятся спутниками такого рода событий, поскольку без их участия освещение знаковых мероприятий немыслимо.
Помнится, как съехавшиеся в Хельсинки представители масс-медиа с первого же дня, пока шла аккредитационная часть мероприятия, с колес готовили репортажи о "нашествии" коллег из новых государств, для которых многое было в диковинку. Для съемочной группы из телекомпании Канады, например, любопытным оказалось присутствие тележурналистов из Азербайджана, с которыми они не замедлили сделать репортаж. И было бы непростительно не воспользоваться случаем и не сделать так называемый перекрестный материал о них, что и состоялось.
На второй после заезда день был нацелен весь моральный, профессиональный и простой человеческий интерес каждого участника события. С раннего утра в Главном зале конгрессов Хельсинки все заняли свои места и замерли в ожидании приезда глав государств и правительств.
ArrayИз аккредитованных четырехсот с лишним журналистов почти половину составляли телевизионщики, для которых были отведены две площадки вдоль коридора, который вел от главных дверей здания до предбанника зала заседаний. В начале десятого к главному месту действия стали прибывать лимузины с официальными персонами. Выходя из машин, они в сопровождении хозяев-провожатых проделывали путь примерно в сто пятьдесят метров до места назначения.
Среди гостей были политические мастодонты типа Джорджа Буша-старшего, Маргарет Тэтчер, Бориса Ельцина, Леха Валенсы и других. Проходя мимо журналистов, они невольно притормаживали шаг, улыбчиво всматривались в объективы камер, что не могло не понравиться нашему брату. К тому же политические лидеры давали операторам и корреспондентам шанс на получение сочных кадров и любопытных реплик для будущих репортажей.
В течение получаса высокие гости, как на параде, прошествовали мимо оживленной журналистской группы. И, пожалуй, кульминацией волнующего трансферта с улицы в зал стало появление Вацлава Гавела, который в отличие от многих коллег не стал позировать перед камерами, а лишь небольшим приветственным кивком продолжил свой мерный шаг в направлении зала. Он даже не замедлил шага.
И каково же было удивление присутствовавших, когда представители масс-медиа стали вдруг аплодисментами сопровождать Вацлава Гавела. То была естественная реакция журналистов на появление человека, который всем своим видом, культурой и вкладом в общее дело без натяжки тянул на статус большого друга прессы. А большими друзьями прессы всегда и во всех случаях становятся по-настоящему выдающиеся деятели, достоинства крупного плана которых ни в ком не вызывают и тени сомнения.
Даже для видавших виды корреспондентов, а среди группы таковых было множество, это стало подлинным откровением. Старики саммитов уже после первой половины первого рабочего дня горячо обсуждали этот фрагмент, говоря, что ничего подобного в их практике не было, чтобы представители средств массовой информации так горячо и от души чествовали бы главу государства.
Этот вроде бы неформальный момент стал настоящей сенсацией первого дня саммита, и его бурно обсуждали не только представители СМИ, но и коллеги Вацлава Гавела по цеху. Тепло встретив чешского президента, пишущая братия воздала должное человеку, который был очень прост в общении со всеми, не ставил себя в особый ряд или же не причислял себя к разряду избранных только лишь потому, что выиграл главный бой своей жизни. Да, за его плечами был богатый опыт борьбы, диссидентских раздумий и лишений, годы ожесточенных бдений Пражской весны 1968 года, когда весь мир застыл в оцепенении после оккупации суверенной Чехословакии советскими войсками. Производным от всего пережитого стала не самоуспокоенность, а желание сделать еще больше для себя и времени.
Западные журналисты, да и не только они, прекрасно были осведомлены о судьбе, жизненном пути и идеалах этого человека, который на дух не переносил грубость и силу, отдавал предпочтение человеческому разуму, размеренности, умению увидеть в самом маленьком и неприметном обнадеживающее начало для больших трансформаций и перемен. Он умел убеждать людей своим видением, без всяких проявлений прессинга и внушений, умел найти понимание среди коллег и оппонентов, никогда не навязывал своего мнения, пока это мнение само не находило подтверждений в реальной ситуации.
Участвовавшие в том саммите чешские журналисты, кстати, которые хорошо говорили по-русски, рассказывали о личных впечатлениях от встреч с Вацлавом Гавелом. По их свидетельствам, он отличался сверхконтактностью и любознательностью. Ставшие героями второго ряда чешские коллеги замечали, что он умел внимательно вслушиваться в собеседника и потому продуктивно переваривал любую информацию даже от тех, кто был далек не только от большой политики, но и общественных процессов. И, как сказал телевизионный корреспондент из Праги, имя которого не запомнилось, Вацлав Гавел уже с семидесятых, когда был в авангарде неформального демократического движения, всегда был доступен журналистам и всегда говорил то, что думает. Таковым он остался и будучи президентом.
Потому не стоило удивляться все последующие годы, что он умел думать перспективно, потому что был наделен не популизмом, а ответственностью за управление процессом перемен, которые всегда были для него судьбоносными.
О нем написано очень много книг, снято бесчисленное множество репортажей, документальных фильмов и кино-эссе. Это ведь тоже не случайно. По свидетельству авторов, которые пересекались с ним в ходе подготовки материалов о нем, автобиографических изданий и фильмов, он умел раскованно мыслить, что называется, в струю, был наделен прекрасным качеством давать оценку изнанке ситуации, будучи участником исторических и эпохальных событий. Сумел пропустить через себя квинтэссенцию пережитого.
Некоторые из западных репортеров и журналистов поныне утверждают, что без оценки Вацлава Гавела невозможно понять современную историю Европы и мира, многослойность процессов, которые вызывали и продолжают вызывать тревогу у многих людей. Единственно, чего не умел ныне покойный президент, так это создание конъюнктурной среды, конъюнктурных обстоятельств и мыслей.
Человек, переживший Чехословакию, будучи ее последним президентом и добившийся бархатной революции без единого выстрела, следом возглавивший новую Чехию, для которой смог уготовить безмятежную и спокойную переходную стадию, яркий и плодовитый писатель и публицист, которому было дано верно выводить ситуационный анализ для себя и окружающих, и, наконец, мастер консенсуса, - таким он остался в памяти собственных сограждан, соседних народов, всего мира. Вот почему его называли настоящим Патриотом, настоящим Европейцем, настоящим Демократом.
Его уход из жизни - бесспорно, тяжелая утрата, ведь не стало великого гражданина, который стоял у руля государственности, сумев избавить людей от потрясений и шоковых терапий. Наряду с этим он смог создать такие правила поведения, при которых без больших потерь и горьких разочарований родилась новая жизнь, та самая жизнь, к которой стремились миллионы. Он стал основоположником нового порядка, от которого не стали шарахаться жаждущие перемен, от которого родились новые правила поведения, новые и обнадеживающие реалии. Поистине смерть человека становится трагедией тогда, когда ушедший ничего не оставляет после себя. Вацлав Гавел оставил большое и непреходящее наследие, за которое его памяти всегда будут благодарны и соотечественники, и те, для кого он был и останется великим Гавелом.
|
