Это - о нем, Семихе. Вернее, у него двойное имя, - Семихе-Умуте... Такое имя он получил от своего отца Октая в честь какого-то их родственника, носившего это имя. С добавлением "Умут", что в переводе с турецкого означает "надежда". С надеждой на то, понял я, как объяснила мне его мать - моя внучка Ульвия, Уля, вышедшая замуж за Октая - турка, на то, что он, может быть, в будущем станет известным баскетболистом или футболистом, который прославит всех нас. Да и в Турции или даже где-нибудь в Европе, или США сможет неплохо зарабатывать за счет спортивных своих успехов...

А то, что он может стать баскетболистом, владеть мячом, как владеет им его отец, позволявший себе после работы расслабляться на баскетбольной площадке со своим другом, я убедился сам, когда, общаясь с Семихом, я, чтобы укрепить дружеские отношения с ним, подыгрывая ему, бросал ему мяч. И он, маленький негодник, ловко возвращал его мне руками, а иногда, когда матери не было рядом, и сильным ударом ноги, отчего мяч попадал в потолок или стенку, нередко сбивая листья с цветочных горшков, установленных повсюду моей внучкой. А то и в другие предметы, ставшие его мишенью. Значит, может стать и футболистом. А они, футболисты, как известно, в Турции, как нигде, пользуются особой популярностью.

Но сейчас я хочу рассказать о случае, который произошел полгода назад, когда он вместе с родителями приехал на лето к нам и большей частью проводил время на даче. Случай этот вызвал неоднозначную реакцию по отношению к Семиху, а у меня - чувство умиления и восторг. Впрочем, эти два чувства, да еще радость общения с ним сопровождают меня со дня его рождения. Даже когда его нет рядом, а общение с ним происходит через Интернет, когда я вижу на мониторе его лицо и ужимки...

Это произошло на пляже, в Нардаране, куда обычно отправлялись его родители из нашей дачи в Бильгя по вечерам, когда солнце уже спадало, а Нардаранское побережье, бывшее более удобным и мелким для купания малыша, звало к прохладе и остывающей воде... Иногда и я отправлялся с ними на машине, за рулем которой обычно сидел мой внук - дядя Семиха. В самый первый раз, когда мы оказались всей семьей на берегу, я видел, как рвался к воде Семих, и его удержать было невозможно.

ArrayОн плакал, когда его оттаскивали от берега, а окружавшие нас взрослые, что также расположились на берегу семьями, удивлялись Семиху, его одержимости и стремлению к воде. Это было его первое знакомство с морем.

Тогда, помню, я взял его за руку и повел к воде. Когда вода подступила к его груди, а небольшие волны начали брызгать ему в лицо, я взял его на руки, и так мы некоторое время находились среди купающихся, пока его мама не позвала нас назад, чтобы укрыть его полотенцем...

Но в тот раз, о котором я начал говорить, я остался на даче, а о том, что было на берегу, я узнал со слов его матери...

... Семих, освободившийся от памперсов, сразу же, как в тот раз, бросился к воде, но его остановили, поскольку вода показалась его матери холодной. Возмущенный Семих некоторое время выражал свое недовольство, нет, он и тогда не говорил, а выкрикивал какие-то одному ему известные слова. Да и сегодня, когда я об этом рассказываю, ему все еще два с половиной года, и несколько дней назад, когда я на Новый год, воспользовавшись праздничными днями, оказался у них в гостях, в Газиантепе, я услышал из его уст, помимо "ане" - "мама", "баба" - "отец", наконец и новые слова: "деде", так он называл меня "дедом", хотя, если честно, я - его прадедушка. Впрочем, зачем упрекать ребенка в неточности, если и сегодня взрослые, даже литераторы, запутались и по-разному называют общетюркские слова, означающие "отец" и "дед", поскольку у нас, азербайджанцев, "отец" - это "ата", а у турок - "баба"... И поэтому даже переводчики старинного эпоса двояко переводят его название: "Книга моего деда Коркута" и "Книга моего отца Коркута". Но это к слову...

А вот среди новых слов, усвоенных Семихом, было два на турецком, которые он понимал и употреблял к месту: "битти" - "закончил", "кончился" и "япма" - "не делай". Это последнее больше относилось к нему самому, когда ему что-то запрещали.

Он, наш Семих, очень сообразительный малыш. Когда я общаюсь с ним, у меня нет ощущения, что рядом ребенок. Мне кажется, что мы понимаем друг друга. Он внимателен в общении, и я с умилением вспоминаю, что когда я вынул из коробки пилюлю, которую привез с собой, и отправил в рот, он, произнеся "су" - "вода", побежал и принес мне свой стакан с водой, знаком показав, что надо запить лекарство водой, что я, признаться, до этого часто забывал делать...

Когда же в первый раз я приехал в Газиантеп - один из больших городов Турции, навсегда ставший для меня центром душевного притяжения - ведь там оказалась моя любимая внучка, вышедшая замуж, она-то и предложила мне тогда приехать, чтобы я мог познакомиться со своим новорожденным правнуком, а заодно и с родней ее мужа, а также ее жильем, четырехкомнатной квартирой в возвышенной части города, тогда уже я понял, что Семих - сообразительный парень, хотя и младенец...

По утрам она приносила его в люльке ко мне с предложением "пообщаться" с ним, и это было приятное занятие для меня. Он улыбался вовсю, разводя в стороны ручки, что-то лепетал на своем младенческом языке, я пытался понять его и тоже что-то говорил в ответ. И мы оба были довольны. Он тогда уже был очень общителен. Со мной и вообще. Позже я еще более убедился в этом, когда наблюдал, как он сразу же сближался с незнакомыми детьми, активно встревал в игры со сверстниками - девочками и мальчиками...

Но тогда, смотря на него, лежащего в люльке на спине и улыбающегося всем подряд, а не только мне, я подумал: а что он понимает? Отличает ли своих близких? Соображает ли вообще?.. И вот я начинаю проверять. Сперва я вторю ему: "Да, Семих - замечательный парень"... Наблюдаю, как его улыбка становится шире и шире... Затем я выражаю сомнение: "А действительно ли Семих замечательный парень?". И смотрю, как он хмурит брови, точно отвечая мне: "Ну что ты... Сомневаешься, старый глупец?" Тогда я опять начинаю улыбаться и поддакивать, вызывая у него новую волну доверия и расположения...

Я замечаю, что все время отвлекаюсь от того случая, который произошел на пляже, вызвав неоднозначную реакцию семьи. И это понятно: ведь речь идет о моем любимом правнуке, которым наградил меня Всевышний, хотя по своему недомыслию я приписал эту награду моей внучке, когда на вопросы в связи со своим юбилеем, адресованные мне журналистом: "Какие наши награды и премии я имею", ответил искренне, что самую большую награду и премию я получил от своей внучки Ульвии, которая родила мне правнука, то есть Семиха...

Так вот, на пляже, когда его не пустили в воду, он сначала кричал, выражая свое недовольство, затем опустил голову и, казалось, сейчас разревется вовсю..