(Окончание. Начало см. "Зеркало" от 26 июня 2009 г.)
За столом вдруг возникла на секунду необычная тишина, за которой последовал взрыв хохота, все смотрели на Арифа и смеялись, а он невозмутимо оглядывал нас за столом и тихо улыбался.
- Оно заговорило! - повторил восторженно Зохраб.
- Ну-ка скажи еще что-нибудь...
- Скажи - мама, ма - ма, - умирая от пьяного смеха, проговорил Марат.
- Тихо, ребята, в самом деле, - поднялся с бокалом в руке Теймур, и вслед за ним тут же поднялся Сеймур, будто собирался петь вместе с братом. - Я хочу поднять тост за здоровье Зохраба...
- Зохраб - прекрасный друг, отзывчивый товарищ, - подхватил Сеймур.
- Часто именно по его инициативе мы собираемся здесь, и эти встречи уже давно, долгие годы стали для нас, так сказать, отдушиной, - продолжил Теймур.
- Отдыхом от работы и от семейной жизни, - вставил Сеймур. - Ну, ребята, успокойтесь... Мы же тост говорим...
- Не обращай внимания, говори, - сказал Теймур, - Зохраб - из тех людей, которые дружат бескорыстно, у него есть талант дружить...
- И это, уверяю вас, - подхватил Сеймур, - большой и редкий талант в наше прагматичное время...
- Какое, какое время? - дурачась, спросил Акиф.
- Не говори иностранных слов! - строго предупредил Тофик, - Мы - за чистоту языка и за чистоту можем пасть порвать...
- Ребята, давайте выпьем за дружбу, - надрывался Тариэль. - За дружбу, ребята!
- За нашу дружбу, - уточнил молчаливый Ариф.
- О-о! Оно заговорило еще раз!
- За нашу, за нашу, за чью же еще, не за дружбу же народов...
- За дружбу народов пили в советское время, и вот чем все закончилось...
- У нас так не закончится.
- О! Оно заговорило еще раз!
- Разговорилось! Ха-ха-ха!
- Тише, тише! Я предлагаю выпить за Акифа, он - отличный друг, отличный семьянин и самый шустрый среди нас: раньше всех нас стал дедушкой!
- А помните, - сказал Ариф, ударяясь по своей давнишней привычке в воспоминания, - преподавателя по начерталке. Как он, проводя бесконечную линию в пространстве, вышел из аудитории в коридор и вернулся через десять минут, проводя линию по стенам коридора...
- А помните нашего декана? Как он сорвал газету со стены в коридоре и запихнул в руки ошалевшему Тофику - иди почитай дома, дай пройти на мое рабочее место...
- Еще бы! Тофик тогда занимал полкоридора... Жопа была, как танк...
- А сейчас он занимает полстола...
- А жопа, как бульдозер...
- Правильно, пора вернуться к мирной действительности! Скажем нет танкам, пушкам и войне! И да здравствуют бульдозеры - созидатели мирного строительства!
- Так выпьем за это!
- Еще как выпьем!
- Нет, о политике - ни слова!
- Не о чем говорить, что ли?
- А о чем же?
- О бабах!
- Да, о бабах - это неплохая мысль, слава Богу, среди нас нет педиков...
- Ребята, я все-таки хотел бы продолжить свой тост за самого молчаливого из нас, за Арифа... Вот он сегодня заговорил, сказал целую фразу...
- И повторил ее!
- И это неспроста...
- Ну, выпил человек, с каждым может случиться...
- Тише, тише, я предлагаю тост за Тофика, он единственный среди нас человек, который, который... Заткнитесь, заткнись, Тофик, дай сказать...
- Вот мы все учились вместе, да, и дружим уже с первого курса, это значит больше тридцати лет...
- Е-мос, это же надо... Как человек считать научился...
- Пошли вы все в жопу, пожалуйста...
- Как будет угодно...
- Ребята, - встал с бокалом в руке Зохраб. - Я бы все-таки хотел бы тост о дружбе поставить в более узкие рамки...
- Ставь, ставь...
- Нет, шутки в сторону... Вот мы уже дружим больше тридцати лет, бескорыстно дружим, и это дорогого стоит, уверяю вас...
ArrayВсе мы занимаем хорошие должности, скажем так...
- И остаемся скромными...
- Да, все мы занимаем неплохие места в жизни, - повторил свою мысль Зохраб, и вдруг пьяным взглядом уставился на меня, сделал небольшую паузу и продолжил. - Но лично ко мне, как к ректору частного, правда, но уже хорошо себя зарекомендовавшего университета, никто из вас не обращался ни с какой просьбой, и к другим тоже, насколько я знаю...
- Проверь свою информацию.
- А что, обращались?
- Нет, шучу. Реплика из зала.
- Ладно, не в КВН играете, помолчите...
- На сам-мом деле, почему все орут?... Шумский хам...
- Как, как?! Кто хам?!
- Хам-мский шум, говорю... Моя тонкая душевная организация не выносит...
- Дайте человеку сказать, - произнес как бы через силу молчаливый Ариф.
- Мы и в самом деле дружим бескорыстно, - продолжал Зохраб, - что в наше время большая редкость. За эту нашу бескорыстную дружбу я поднимаю бокал. Всем нам - здоровья и счастья.
- Аминь!
Все дружно поднялись из-за стола, хотя некоторые уже плохо стояли на ногах и их тянуло присесть, а еще лучше - прилечь, выпили водку в своих бокалах, шумно продолжая тост, делая поправки и дополнения, говоря друг другу задушевные, идущие от сердца слова, чокаясь пустыми рюмками, разливая водку на брюки соседа по столу, обходя стол и целуясь со всеми подряд, роняли что-то, что-то пытались поднять с пола, гасили сигареты в остатках салата, слезно клялись друг другу в дружбе еще на тридцать с лишним лет, падали за столом лицом в тарелку, официанты бегали вокруг стола, стараясь предотвратить стихийное бедствие, меняли пепельницы, вытаскивали из-под лиц грязные тарелки с остатками пищи и подкладывали чистые, подносили белоснежные салфетки, вытирали брюки клиентов, на которых вызывающе краснели пятна свежепролитого соуса... Излияния, сопровождавшиеся возлияниями, продолжались до поздней ночи...
Как и предсказывала жена, домой я добрался под утро то ли на ушах, то ли на бровях, потому что те части тела, на которых обычно добираются, были временно, но полностью парализованы.
Я, шатаясь, прошел в свою комнату, все еще немного ориентируясь в квартире. Жена неотступно следовала за мной, ожидая благоприятного момента, когда можно было начать ворчать. Момент наступил.
- Здорово, отлично, - констатировала она мое состояние. - Можно сказать - напился до сердечного приступа, как в прошлый раз... Хорошие у тебя друзья, нечего сказать, знают, что у тебя больное сердце, а сами, как нарочно...
На этих ее словах я нащупал в кармане что-то необычное, пошарил и вытащил конверт. С первой попытки, заметьте.
- О! Они тебе зарплату выдали за то, что ты рискуешь своим здоровьем на их поганых пирушках... - съязвила жена, следя за моими неуверенными движениями и внимательно глядя на неожиданный конверт в моих руках.
Я непослушными пальцами раскрыл конверт после долгой возни, во время которой жена не переставая что-то говорила, по всей видимости, неприятное в мой адрес, а также перечисляла все неприглядные стороны моих друзей, и стал разглядывать фотографии, которые кто-то, скорее всего, сам фотограф, сунул мне в карман при расставании. Протер глаза и... волосы зашевелились у меня на голове.
- Ты вспомни только, вспомни, как они обошлись с тобой в то тяжелое для нас время, никто не поинтересовался, как ты, в чем нуждаешься, никто не протянул руку помощи, это теперь они друзья, когда у тебя уже, слава Богу, все нормально. А тогда... - тарахтела, не прерываясь ни на минуту, жена.
- Пошла вон! - вдруг неожиданно для самого себя, потрясенный увиденным на фотографиях, закричал я истерично. Жена испугалась по-настоящему, отпрянула, я вскочил и вытолкал ее за дверь. А дверь запер и снова сел к столу. Хмель моментально соскочил с меня, когда я вновь принялся, уже гораздо внимательней рассматривать фотографии. Я тщательно протер глаза, разложил перед собой на письменном столе фотографии, на всякий случай надел очки с незначительной минусовой диоптрией, хотя для своего возраста мог вполне обходиться без них, но чтобы четче видеть... И что же я увидел? Ужас охватил меня, я не верил своим глазам, своим очкам...
На фотографиях творилось что-то невообразимое. Вот наш молчун Ариф вцепился в волосы Тофика, вонзив ему вилку в глаз, рот Тофика широко открыт, он, видимо, что-то кричит, в руках у него бутылка, и он бьет ею Арифа по голове, осколки летят в стороны, кровь из глаза Тофика хлещет так, что страшно прикасаться к этой цветной фотографии, до того все натурально, что кажется, кровь сейчас из фотографии брызнет на стол, на мои руки, в которых я держу фото, содрогаясь от ужаса и отвращения. Я взял другое фото.
