Первый тур предстоящих президентских выборов в Бразилии, намеченных на 3 октября, может оказаться единственным. Дело в том, что тщательно подобранный преемник, одобренный уходящим в связи с истечением срока полномочий президентом Луисом Инасиа Лулой да Силвой, Дилма Руссефф очень близка к завоеванию безоговорочного большинства голосов.

Основному оппоненту Руссефф, мэру Сан-Паулу Жозе Серра, не удалось далеко продвинуться в своих отношениях с избирателями, прежде всего из-за своей непостоянной позиции - от испепеляющего критицизма внешней политики Лулы до прямой поддержки его социальной политики. Согласно некоторым опросам общественного мнения, Серра отстает от своего оппонента более чем на двадцать пунктов.

Лула уходит с поста с поразительной популярностью для латиноамериканского президента, пробывшего в должности два президентских срока. Рост экономики отображается двузначной цифрой, а на горизонте чемпионат мира по футболу 2014 г. и Олимпийские игры 2016 г. Под руководством Лулы миллионы бразильцев "вырвались" из бедности, а средний класс стал в стране большинством, хотя и не очень большим. Рост популярности Бразилии на международной арене соответствует ее размеру и достигнутому успеху, хотя, возможно, и не соответствующему ее амбициям. Демократия в стране процветает и преуспевает, хотя и не всегда эффективна и не без коррупции.

Тем не менее, существуют основания для сомнения в наследстве, оставляемом Лулой. Факт, что о нем мало вспоминают, ни в коей мере не умаляет его значимости.

Первое: экономический рост продолжает в значительной степени основываться на потреблении на внутреннем рынке и экспорте товаров. В этом, по существу, нет ничего плохого, до тех пор пока рост внутреннего потребления и экспорт товаров жизнеспособны в среднесрочной и целесообразны в долгосрочной перспективе. Проблема в том, что общая доля инвестиций в Бразилии остается на уровне примерно 16% от ВВП, намного ниже, чем в Мексике или в среднем по Латинской Америке, не говоря уже о Китае (40%). При такой доле уровень развития инфраструктуры и конкурентоспособность страны будут неизбежно снижаться.

Решением, предложенным Руссефф, являются инвестиции в основные секторы экономики (нефтедобыча и переработка, мясоперерабатывающая промышленность, строительство) из государственного фонда, финансируемого Национальным банком развития (BNDS). Однако такая стратегия, скорее всего, укрепит коррупцию, которая являлась неотъемлемой частью бразильской политики на протяжении многих десятилетий, и ситуация с которой несколько улучшилась при Луле.

Второй проблемой является широко разрекламированная программа Bolsa Familia ("Семейный кредит"), реализация которой была начата при предшественниках Лулы как Bolsa Escola ("Всеобщее образование"). Первоначально эта программа была представлена экономистом Сантьяго Леви при президенте Мексики Эрнесто Седильо. Эти программы "предоставления денежных средств при определенных условиях" первоначально были предназначены для предотвращения бедности в нескольких поколениях, помогая обеспечивать детям необходимое питание, образование и сохранять их здоровье. Однако при Луле (а также при Винсенте Фоксе и Фелипе Кальдероне в Мексике) такие программы стали программами мероприятий по борьбе непосредственно с бедностью, предназначенными для сегодняшнего поколения бедных.

Никто не отрицает благородства такого изменения, но пока не ясно, смогут ли почти 15 миллионов семей, получающих пособие по программе Bolsa Familia, сохранить сегодняшний уровень доходов своих семей после прекращения получения пособия, или может ли он быть сохранен в любом случае. Программа Bolsa Familia имела ошеломляющий успех у электората и, без сомнения, повысила потребление в "нижней части пирамиды" в Бразилии. В то же время есть сомнения в результатах, которые она может достичь в долгосрочной перспективе в отношении искоренения бедности.

Третье: ораторское искусство и происхождение Русефф, как воинствующей сторонницы левых, подпитывают сомнения: будет ли она продолжать реализацию прагматичной, центристской экономической и социальной политики Лулы? Ее демократические качества так же сильны, как и у Лулы, но существуют опасения относительно ее явного энтузиазма, касающегося вмешательства государства в экономику. Кажется, она верит в действенность кейнсианских финансовых стимулов во все времена, а также в свою способность контролировать Рабочую партию точно так же, как это делал Лула.

Внешняя политика была самым критикуемым аспектом во время пребывания Лулы в должности, и Руссефф, скорее всего, еще более ухудшит положение дел. В качестве оппонента военной диктатуры, которая управляла страной много лет назад, Лула защищал уважение к правам человека, свободные и честные выборы и представительную демократию. В то же время во время своего пребывания в должности президента он уделял мало внимания этим вопросам, игнорируя обеспокоенность относительно соблюдения прав человека и принципов демократии как в регионе, так и где-либо еще, особенно на Кубе, в Венесуэле и Иране.

Лула ухудшил традиционное бразильское отношение невмешательства в дела Кубы, посетив Гавану сразу после смерти в тюрьме диссидента, объявившего голодовку. Когда его спросили, что он думает по этому поводу, он практически обвинил участника голодовки в его собственной смерти. Кроме того, он пригласил в Бразилию и Сан-Паулу иранского президента Махмуда Ахмадинежада, как героя, через три месяца после того, как Ахмадинежад, одержал победу на президентских выборах в 2009 году, украв победу у оппонента, что закончилось волной жестоких репрессий. И в течение года, в котором проводились выборы, Лула посетил Иран.

Кроме того, Лула смотрел сквозь пальцы на усиливающуюся политику "железной руки" Уго Чавеса в Венесуэле. Он никогда не протестовал против и не подвергал сомнению: заключение последним в тюрьму своих оппонентов, его наступления на прессу, профсоюзы и студентов или его манипуляции с системой выборов. Бразильские корпорации, особенно строительные компании, имеют значительные инвестиции и контракты в Венесуэле, и Лула использовал свою дружбу с братьями Кастро и Чавесом для того, чтобы утихомирить левое крыло своей партии, которое всегда чувствовало себя некомфортно от его ортодоксальной экономической политики.

Двойственное отношение Бразилии к правам человека и демократии при Луле находится в тесной связи с ее отношением к распространению ядерного оружия. Являясь одной из стран, подписавших в 1960-е годы Договор Тлателолко, который запрещал ядерное оружие в Латинской Америке, Бразилия ликвидировала в 1990-е годы объекты по обогащению урана и прекратила исследования в области ядерного оружия, а также ратифицировала в 1998 году Договор о нераспространении ядерного оружия.

Затем, в мае текущего года, Лула объединился с Турцией в предложении Ирану сделки по его ядерной программе, с которой Иран согласился, но остальные страны мира были против такой сделки. Несмотря на то, что Бразилия и Турция заявляли, что такая договоренность была одобрена США и Европой, США призвали к введению и добились при поддержке Европы применения к Ирану новых, более жестких санкций ООН, против которых выступили только Бразилия и Турция.

Бразилия находится на пике экономического развития, растущего престижа на международной арене и укрепления статуса среднего класса. Однако до тех пор, пока она не разработает "зрелую" внешнюю политику, отвечающую экономическим устремлениям страны, внешнюю политику, основанную на принципах лидерства, не связанную с безрассудной солидарностью со странами третьего мира, ее глобальное влияние будет оставаться ограниченным.

Перевод с английского Николая Ждановича

* * *

Материал публикуется в рамках сотрудничества газеты "Зеркало" и Project Syndicate /Institute of Human Sciences/ www.project-syndicate.org.