И вот в одну осеннюю ночь все круто изменилось, вся жизнь, хотя на первых порах это было не очень заметно. Дудушев перестал быть самим собой. Вообще-то настоящая его фамилия Дадашев, довольно распространенная на родине его, но со школьной скамьи зубоскалы одноклассники переиначили эту фамилию не без причины - пенис у Дадашева был невероятных для его возраста размеров; и обнаруженный одноклассником безмятежно в одиночестве орошающим окно школьного туалета , стараясь мощной струей сбить муху со стекла, Дадашев тут же был остроумно переименован прилипшей к нему надолго кличкой, и как в четырнадцать лет прозвали его Дудушевым, так он им и остался.

А на конкурсе причиндалов, организованном в том же туалете через два дня тем же остроумным и шустрым одноклассником, Дадашев, несмотря на жесткую конкуренцию, единогласно и безоговорочно удостоился первого места и стал гордостью класса.

Он рассказал это жене на третий или четвертый день их совместной жизни после свадьбы, и теперь уже долгие годы жена с удовольствием, казалось, позабыв его настоящее имя, называла его по школьному прозвищу, со своей стороны сделав дополнение к нему - ласково переиначив - Дудушкин. Поначалу жили они дружно, были молоды, на возникавшие житейские проблемы старались не обращать внимания, многого ждали и хотели от жизни, особенно жена, которая не в пример ему и, что довольно редко встречается среди слабого прекрасного пола, была не в меру честолюбива, энергична и собиралась многого достичь. Но постепенно семейная жизнь, как часто бывает, превратилась в обычное, монотонное существование, грандиозные планы жены в большинстве своем так и остались грандиозными неосуществленными планами (слишком размах был нереальный). Она работала журналистом, была хорошим профессионалом, но, как говорится, звезд с неба не хватала, однако умело и упорно делала свою карьеру и отлично знала, чего хочет в отличие от несколько флегматичного мужа.

Но он не всегда был флегматичным, супружеская жизнь сделала его таким. С юности он был целеустремленным, любил ставить себе цели и планомерно достигать их. Может, кому-то такая жизнь - от цели до цели - покажется примитивной, конечно, что-то уж слишком прямолинейное есть в этих достижениях, но он ведь не был творческой личностью, которой не цель важна, а путь к этой цели. И цели у него были по своим возможностям, он не стремился достичь чего- то невероятного, рассчитывал свои силы и хотел от жизни то, что она могла бы дать ему без ущерба для окружающих. В школе, в девятом классе, он решил добиться, чтобы оставшиеся три года учиться на одни пятерки. И добился - окончил школу отличником. Потом, естественно, появилась новая цель -институт. Поступил. Ну и так далее. И что было в нем необычно - он был откровенен до смешного и по возможности честен.

ArrayКогда он знакомился со своей будущей женой в компании общих друзей, она шутливо спросила, принимая от него третий бокал шампанского:

- Вы что, решили споить меня?

- Да, - кивнул он.

- И что потом?

- Потом я хотел бы зверски надругаться над вами, - признался он.

- Впечатляет, - сказала она, - Мне впервые делают такое признание.

- Нет, - сказал он. - Это не признание. Это неудачная шутка. Я напротив - буду с вами очень нежен и заботлив.

- Да?

- Ага.

- Тоже неплохо. А почему так резко меняете свои взгляды? То надругательство, то нежность...

- Потому что я полюбил вас.

- Правда? И когда?

- После того, как вы сказали, что впечатляет и про признание.

Вот таким он был. Но потом все изменилось, перевернулось, как уже было сказано (смотри стр. 1, абз. 1, с.1), стало происходить что-то невероятное. Ему часто чудилось, что кто-то читает его мысли, сидит невидимый в его голове (он чрезвычайно четко чувствовал инородное существо в себе, своем мозгу) и ловит молниеносно шмыгающие мысли, даже самые простые, самые примитивные. И ухмыляется. Дудушкину становилось жутковато...

Ладно, если вас шокирует частое употребление этого безобидного, впрочем, прозвища, будем называть его просто - Д. И произошло это впервые, как уже было сказано, в осеннюю ночь, промозглую, сырую, ветер завывал за окном, сволочь... Жена лежала рядом, и было ей, когда она лежала, сорок лет. А ему на шесть лет больше. Д. поначалу показалось, что это она специально делает назло ему, мелко мстит за то, что днем он не поехал вместе с ней в больницу навестить тещу, проходившую обследование по поводу необследованных отдельных участков организма, абсолютно ее не тревоживших. Мстит? Но как именно она это проделывает? Это невозможно, такое впервые с ним происходит, и это непонятно, страшно... Он, скосив глаза, поглядел на нее, спящую. Жена лежала тихо, как осеннее бревно, и даже показалось - не дышала назло ему. Он поворочался в постели беспокойно, посмотрел, включив ночник, на будильник. У будильника топорщились усы - один длинный, другой короткий - без тринадцати три. Он по привычке стал складывать эти цифры и получил число семь. Неплохо, подумал он, хорошее число. И немного взбодрился, в ожидании тоже чего-то хорошего. Но хорошее число не помогало, кто-то в нем не хотел уходить, не хотел покидать его мозг и читал мысли.

- М-м-м, - сердито зашевелилась рядом жена, которая привыкла спать в кромешной темноте.

Он выключил ночник и постарался изгнать из головы все имевшиеся мысли...