Надо быстрее работать, теперь так рано темнеет..."

(Э.Хемингуэй)

(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 22 августа 2009 г.)

Писатель любил сравнивать творчество с айсбергом, где видна только верхушка, а вся основная масса скрыта от глаз под водой. Таким скрытым грузом было давнее самубийство любимого отца Кларенса Хемингуэя, которое все сильнее увлекало айсберг сына на дно. Таким образом Эрнест Хемингуэй благодаря своим романам надолго стал главным, как пишет А.Королев, иностранным писателем в СССР, кумиром образованной публики, но не духовным лидером.

Эрнест Хемингуэй и Альберт Эйнштейн притягивали молодые умы новыми возможностями и духом свободы. Оба открывали новые горизонты - это были своеобразные иконы шестидесятников, пишет Константин Кедров. Взглянув на их фотографии, люди сразу чувствовали себя единомышленниками. Но потом, когда наступили годы застоя, те же лики напоминали о верности идеалам юности.

Хемингуэй долгие годы был полузапрещенным из-за пацифизма, примерно за это же самое власти недолюбливали и А.Энштейна. Потом вынуждены были издать пятитомник великого Альберта и двухтомник Хэма. Тонкости теории относительности вынесли за скобки. Главное, что нет абсолютного и всеобщего времени и пространства. Мир раскололся, как зеркало, на мириады зеркальных осколков: таков же мир Хемингуэя. Гертруда Стайн когда-то сказала Хемингуэю: "Вы - потерянное поколение". Этот термин прижился, но нет ничего нелепее. Это Хемингуэй-то потерянный? Если он и был потерян, то только для разного рода идеологов.

ArrayХэм верил только в себя. Было даже сообщение, что он был советским агентом. Дядя Сэм выгнал дядю Хэма за пределы своей империи. Он жил в Париже и даже на коммунистической Кубе. В Париже он написал "Праздник, который всегда с тобой", в Испании - "Фиесту", в Африке - "Снега Килиманджаро". Кстати, как утверждает автор статьи в "Известиях" К.Кедров, Хэм все время вспоминал "Записки охотника" Тургенева. Хэм любил Чехова за лаконичность, Тургенева - за природность и красоту стиля, но прежде всего был самим собой.

Открыватель односложных диалогов и монологов в прозе, он нашел тот почти телеграфный стиль, о котором грезил футурист Маринетти. Но главное открытие Хэма - суверенитет личности. Он создал в свой прозе государство двоих. В его прозе царствуют Он и Она с большой буквы. Отсюда знаменитое сравнение с айсбергом, где на поверхности высказывания только вершина, а главное - в глубине под водой. О чем бы он ни писал, их всегда двое. Он и Она. Иногда трое: Он, Она и Она. Но этот любовный треугольник - разносторонний. Старик, море и большая рыба. Человек, природа и космос. Он победил природу - большую рыбу и растворился в космосе-море. Старик и море - поединок со смертью.

В конце 1970-х годов мода на Хемингуэя сменилась модой на Пруста. Всех потянуло к сложности и аристократизму чувств. Вышли из моды геологи у костра - главные читатели Хемингуэя. Пришли лобастые "ниишники" из научно-исследовательских лабораторий. Рыбак, охотник, воин Хемингуэя отошли на второй план. Потом лопнули НИИ. Люди перестали читать и Хэма в свитере грубой вязки, и эстетствующего Пруста..