Собирая камни для самодельного очага на "диком" Шиховском пляже, я повстречал скорпиона. Вернее, обнаружил его под одним из камней. Потревоженный ярким солнечным светом, скорпион принял боевую стойку - раскрыл клешни и согнул крючком хвост. Я замер, глядя на него.

Этот скорпион был, несомненно, самкой, ибо на спине его сидели два крошечных, белесых, не окрепших еще детеныша, которых каждая мать-скорпиониха до поры до времени таскает с собой.

Спустя некоторое время скорпиониха поползла прочь, ища новое убежище. Она резво шагала по песку, выставив клешни перед собой и выпрямив длинный хвост с ядовитым шипом на конце. Детеныши крепко держались за мамин панцирь.

Я проводил их взглядом.

Это была далеко не первая моя встреча со скорпионами. В свое время я вдоволь на них насмотрелся в казахстанских степях, где проходила часть моей армейской службы. Каждое утро тогда начиналось с непременного вытряхивания скорпионов из ботинок, куда эти твари так любили залезать. А стоя в карауле по ночам я видел множество скорпионов, бегающих по песку и ползающих по стенам строений. Я даже приноровился ловить их голыми руками, хватая двумя пальцами за ядовитый кончик хвоста и поднимая вверх. Разозленные скорпионы плясали в воздухе, но поделать ничего не могли. Позднее, уже в Баку, я поражал этим своим умением однокурсниц по биофаку университета, во время полевой практики. Сейчас, правда, я не рискнул бы повторить сей трюк - утерял, утерял былую сноровку... И, каюсь, я загубил немалое количество безвинных скорпионов, заливая их эпоксидной смолой. После должной обработки получались такие полупрозрачные "камушки" со скорпионом внутри.

ArrayЯ приделывал к ним цепочки и дарил как сувениры знакомым девушкам.

Встреченная скорпиониха пробудила в моей памяти давний спор со своим другом, молодым поэтом. Мы сидели у него дома и отмечали выход его очередного сборника стихов. После "полубанки", как принято говорить в таких случаях, моего друга потянуло на философию. Мир устроен на удивление просто, объявил друг. Все живое, от амебы до слона, от мотылька до человека, живет по принципу "Рыба ищет, где глубже". Любая тварь Божья, включая Человека Разумного, стремится уйти от неблагоприятных и опасных условий существования и тянется к благоприятным и безопасным. Растения тянутся к свету, животные тянутся к теплу. Все живое, говорил мой друг, упорно ищет небольшую, удобную, теплую, сытую нишу, в которой и намерено утвердиться на долгое время, желательно - навсегда, и разорвать в клочья всякого чужака, который осмелится к этой нише приблизиться. Поиск легкой жизни - таков главный закон Природы, заключил поэт, глядя на меня поверх рюмки. И тогда я разозлился. Я сказал ему, что он ни черта не смыслит в биологии. Есть бактерии, сказал я, которые неплохо себя чувствуют в кипящей воде термальных источников. Есть живущие в ледяной воде антарктические рыбы, у которых вместо крови - жидкость, похожая на антифриз. Ящерицы из пустынь Средней Азии постоянно приплясывают, чтобы не обжечь лапки о раскаленный солнцем песок. Лишайники были обнаружены альпинистами чуть ли не на вершинах гор-семитысячников. А в глубочайших впадинах Мирового океана ракообразные и моллюски обитают в условиях колоссального давления, которое безжалостно сплющит любое устройство из самой крепкой стали, созданной человеком. Это что - бегство от трудностей? Поиск легкой жизни? От животных я перешел, что вполне естественно, к людям и стал орать, что в пределах одного лишь вида Homo sapiens мы видим столь не похожих друг на друга гренландских эскимосов и гималайских шерпов, бедуинов Сахары и папуасов Новой Гвинеи... Кажется, я сильно напугал поэта своим ором. Я горячился, приводя аргумент за аргументом... но как мне тогда не пришло в голову сказать о скорпионе? Это был бы, несомненно, наиболее сильный аргумент, ибо скорпион - самое первое животное, которое давным-давно, в незапамятные времена, покинуло море и устроилось жить на суше.

Дело в том, что вначале вся жизнь была сосредоточена в воде. Суша была голой и, в общем-то, безжизненной, если не считать каких-то простеньких растений, робко укоренившихся на берегу у самой воды; впрочем, сейчас мы говорим не о растениях. В морях и океанах среди водорослевых джунглей резвилось множество существ, одно другого причудливее, разных размеров, форм и цветов. Но первобытный скорпион (практически ничем не отличающийся от скорпиона современного) вдруг почему-то решил покинуть родную и удобную водную стихию и двинулся разведывать голую и крайне неприветливую сушу.

Сказать, что ему при этом было очень трудно, - это не сказать вообще ничего.

В воде скорпиону было легко благодаря выталкивающей архимедовой силе. В воде, насыщенной, словно бульон, всякой мелкой живностью, скорпиону было нетрудно добыть себе пропитание. В море он, скорпион, дышал растворенным в воде кислородом..