Мы живем в мире, в котором теоретически управление глобальной экономикой и политикой находится в руках "Большой двадцатки". На практике, однако, никакого глобального управления не существует, а между членами "Большой двадцатки" имеются серьезнейшие разногласия по вопросам кредитно-денежной и налогово-бюджетной политики, обменных курсов и глобального дисбаланса, борьбы с изменением климата, по вопросам торговли, финансовой стабильности, международной кредитно-денежной системы, а также энергетической, продовольственной и глобальной безопасности. Мировые державы считают сегодня данные вопросы игрой с нулевым исходом, а не игрой с положительным исходом. Так что, по сути, наш мир - это мир "Большого нуля".

В XIX веке стабильным гегемоном была Великобритания: Британская империя навязывала глобальные общественные блага свободной торговли, свободного движения капитала, золотого стандарта и британского фунта в качестве основной глобальной резервной валюты. В XX веке данную роль перехватили США, навязав концепцию "Пакс Американа" (Американского мира) для обеспечения безопасности большинства стран Западной Европы, Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки. США также стали доминировать в финансовых учреждениях системы Бреттон-Вудского соглашения - в Международном валютном фонде, Всемирном банке реконструкции и развития и, позднее, во Всемирной торговой организации, - определяя мировые торговые и финансовые правила с долларом в качестве главной резервной валюты.

Сегодня, однако, американская "империя" находится в состоянии относительного упадка и фискального истощения. К тому же, новая сильная держава - Китай, - не являющаяся либеральной демократической страной, преследует модель государственного капитализма и использует в своих целях сегодняшнюю глобальную систему: торговлю, обменные курсы, изменение климата, вместо того чтобы оказать помощь в развитии глобальных общественных благ. И хотя существует повсеместная неудовлетворенность долларом США, китайскому юаню все еще слишком далеко до того, чтобы стать значительной глобальной резервной валютой, тем более преобладающей.

Данный вакуум власти усилил отсутствие лидерства в глобальном экономическом и политическом управлении внутри "Большой двадцатки" с тех пор, как она сменила "Большую семерку" в начале недавнего финансово-экономического кризиса. Вообще, за исключением лондонской встречи в верхах в апреле 2009 г., когда удалось достичь согласия о совместном кредитно-денежном и налогово-бюджетном стимулировании, "Большая двадцатка" превратилась в очередной бюрократический форум, на котором многое обсуждается, но ни о чем не договариваются.

В результате глобальные экономические державы лишь пререкаются о том, нужно ли нам больше кредитно-денежного и налогово-бюджетного стимулирования или меньше. Существуют также значительные разногласия о том, следует ли сокращать глобальные дисбалансы текущих счетов, и о том, какую роль в данной корректировке должно играть движение валют. Напряженность с обменными курсами приводит к валютным войнам, что может в итоге привести к торговым войнам и протекционизму.

Фактически раунд многосторонних переговоров о свободной торговле в Дохе оказался безрезультатным. Вдобавок возрастает риск финансового протекционизма по мере того, как страны возобновляют контроль над капиталом изменчивых глобальных финансовых потоков и прямых иностранных инвестиций. К тому же, очень мало согласия о том, как следует реформировать регулирование и контроль над финансовыми учреждениями; еще меньше согласия о том, как следует реформировать международную валютную систему на основе гибких обменных курсов и центральной роли доллара в качестве ведущей резервной валюты. Глобальные переговоры по предотвращению изменения климата также окончились неудачей; полным-полно разногласий о том, как нужно укреплять продовольственную и энергетическую безопасность в условиях новой борьбы за глобальные ресурсы. Что касается глобальных геополитических вопросов, таких, как напряженность на Корейском полуострове, ядерная программа Ирана, арабо-израильский конфликт, беспорядки в Афганистане и Пакистане и политическая трансформация автократических режимов Ближнего Востока, между великими державами множество разногласий, и они не способны принимать стабильные решения.

Существует несколько причин того, почему мир "Большой двадцатки" стал миром "Большого нуля". Во-первых, когда обсуждения переходят от основных принципов к подробным политическим предложениям, достичь четких договоренностей между двадцатью сторонами гораздо труднее, чем между семью.

Во-вторых, лидеры "Большой семерки" разделяют веру в способность свободных рынков создавать долговременное благосостояние, а также веру в важность демократии для политической стабильности и социальной справедливости. В "Большую двадцатку", напротив, входят автократические правительства с различными мнениями о роли государства в экономике, о законности, правах собственности, прозрачности и свободе слова.

В-третьих, западным державам сейчас недостает внутреннего политического согласия и финансовых ресурсов для реализации международных программ. США политически парализованы и должны будут, рано или поздно, начать сокращение дефицита своего бюджета. Европа поглощена попытками спасти зону евро и не имеет единой внешней или оборонной политики. А политический тупик в Японии со структурными реформами сделал ее неспособной обуздать длительный экономический спад.

Наконец, растущие державы, такие, как Китай, Индия и Бразилия, слишком сильно сосредоточены на управлении следующим этапом своего внутреннего развития, для того чтобы нести финансовые и политические издержки, которые приходят вместе с новыми международными обязательствами.

Впервые после Второй мировой войны ни у одной страны или сильного союза стран нет политической воли и экономических рычагов для закрепления своих целей на глобальной сцене. Данный вакуум может воодушевить, как в предыдущие исторические периоды, амбициозных и агрессивных добиваться личной выгоды.

В подобном мире отсутствие соглашения высокого уровня о создании новой коллективной системы безопасности (с отведением главного места экономической, а не военной силе) является не только безответственным, но и опасным. Мир "Большого нуля" без лидерства и взаимного сотрудничества - это неустойчивая модель глобального экономического процветания и безопасности.



* * *

Нуриель РУБИНИ профессор экономики в Школе бизнеса "Стерн" при Нью-Йоркском университете, председатель глобальной экономической консалтинговой службы Roubini Global Economic

Перевод с английского Николая Ждановича.

* * *

Материал публикуется в рамках сотрудничества газеты "Зеркало" и Project Syndicate /Institute of Human Sciences/ www.project-syndicate.org.