Один из кроликов умирал. Глаза его угасали, зрачки помутнели, он тяжело дышал, уткнув мордочку в землю.

Из-за кустов торчали кончики ушей второго кролика. По их подрагиванию можно было догадаться, что он опять бессмысленно смотрит в одну точку и что-то непрерывно "молотит".

...Она подтащила безвольно болтающуюся кроличью головку к миске с водой в надежде, что зверек попьет. Кролик принялся жадно лакать, но вдруг поперхнулся, уронил голову и, кажется, скончался.

- Что же теперь с ним делать?.. - виновато спросил муж и посмотрел на нее так, будто это он убил зверька.

...Иса выплюнул окурок и носком сапога вдавил его в землю.

- У кроликов нельзя держать самцов вместе с самками. Один всегда умирает.

- Который?..

- Чаще самец.

- Почему самец?..

Муж нахмурился на нее. Видимо, вопрос показался ему неуместным. А Иса, дачный сосед, словно и не услышал вопроса - сунул руки в истертые карманы выцветших от солнца брюк и, ссутулившись, пошел к воротам. Там он, замедлив шаг, обернулся и:

- ...Голуби здоровей... - сказал и вышел.

Муж осторожно, двумя пальцами приподнял маленькую кроличью лапку и уронил, потом выпрямился и хрипло сказал:

- Умирает.

Кролик прерывисто задышал, мелкая дрожь била его маленькое теплое тельце, а к вечеру он умер.

Муж выкопал в дальнем углу сада ямку и похоронил зверька там.

Всю ночь ей снилась смерть кролика... Только приснившийся кролик был крупней. Ожил внезапно, встал на задние лапы, положил передние ей на плечи, широко раскрыл пасть, так что стало видно даже его миндалины... и зевнул так сильно, что едва не всосал ее, как пылесос, в свою огромную, похожую на пещеру, пасть...

...Утром во время завтрака второй кролик сидел перед верандой. Он снова что-то жевал и испуганно смотрел на них, будто понимал, о чем они говорят.

- Интересно, тот, кто умер, - это самец или самка? - спросила она, не докусив бутерброд.

Муж, обернувшиись в сторону кролика:

- А какая разница?

- Этот похож на самца.

Муж поморщился, как от солнца.

- Чем?

- Усы у него.

- Причем тут усы, у крольчихи усов не бывает, что ли?!..

Аккуратно намазывая масло на хлеб, она невозмутимо сказала:

- Может, купишь еще одного?!

- Такого же?..

- Я хочу сказать - вот, надо сначала узнать, самец он или самка.

- А как?

Завтрак так и остался не столе. Супруги бегали по винограднику, безуспешно пытаясь поймать кролика.

- Странно...

Array- говорил чуть позже муж, ведя на скорости машину по узким улицам Мардакяна. - Очень странно.

- Что странно?

- Что он умер. В первый раз слышу, что самца нельзя держать вместе с самкой.

Запавшие глаза мужа смотрели будто куда-то, себе внутрь...

Со вчерашнего дня и лицо его изменилось. Под глазами появились темные круги, щеки побледнели...

Вечером, едва приехав на дачу, дети подняли рев. Потом долго приставали к отцу, чтобы он показал, где похоронен кролик. Притащили туда камней, нарвали гроздьев винограда и соорудили маленькое надгробие.

Ужин прошел печально. Дети с умными лицами ковырялись в тарелках с остывшей вермишелью.

Муж ел хмуро, быстро глотал куски, почти не прожевывая. Лицо его побледнело еще больше. И снова казалось, что он чего-то ждет, словно кролик опять умирает где-то рядом...

- Говорила тебе: не нравится мне эта клубника?..

- Какая еще клубника?.. - муж вздрогнул от внезапного ее вопроса.

- Какой ты в тот день кормил кролика.

- Я и сам ел ее.

- Ты же не кролик.

- Если клубника плохая, не имеет значения - человек ее ест или кролик.

- Имеет.

- Не имеет! - закричал вдруг муж, хлопнув рукой по столу. - И Иса тебе ясно сказал, что самца с самкой вместе не держат!.. Кто-то из них всегда умирает!

- А кто?..

Муж не ответил, резко оттолкнув тарелку, вышел из-за стола.

- Что творится, не могу понять?! Вот умри я, ты и бровью не поведешь!

Проклиная кролика, он быстрыми шагами скрылся в глубине сада и до глубокой ночи оттуда не возвращался.

Тем временем другой кролик выглядывал из-за кустов, пошевеливая розовыми ушами...

...Среди ночи их разбудил плач младшей дочери.

Она сидела посреди постели, терла глазки и плакала.

- Чего ты хочешь?.. - набросились они вместе на ребенка.

Девочка, не отвечая, продолжала плакать.

- Может, пить захотелось?..

Та отрицательно замотала головой.

- Может, пописать хочешь?..

Она опять рыдая отказалась.

- Или жарко тебе?..

- Не-ет...- сказав, окончательно разрыдалась она горькими слезами.

- Ну почему же тогда плачешь?..

На все вопросы девочка продолжала отрицательно мохать головой.

И тут вдруг не стерпев, муж закричал:

- Да чего же тогда ты хочешь?.. - потом уперся на дитя покрасневшими спросонья глазами.

Девочка вздрогнув, перестала плакать и жалобным голоском:

- Чешусь я, - сказала и молча посмотрела на них округленными от страха глазками.

...Назавтра было воскресенье, и потому погода стояла пасмурная.

После смерти кролика казалось, что и зелень поблекла в саду, и листья посерели и завяли. Второй кролик одиноко выглядывал из пыльной травы, и на мордочке его читалось сиротство.

...Посреди двора мозолила ей глаза куча скопившегося за неделю грязного белья. Белье сморщилось от влаги и выглядело совершенно неприлично, даже невозможно было поверить, что совсем недавно кто-то надевал его на себя...

...Муж в дальнем углу сада с сигаретой во рту нервными толчками разрыхлял почву под тутовым деревом. Время от времени, уставший от знойных солнечных лучей, вонзал лопату в землю, молча оглядывался в ее сторону. И по лицу его было видно, как он зол и устал.

- Может, на обед приготовишь кюфту? - промолвил он наконец.

Отшвырнув недокуренную сигарету, присел на землю, снял рубашку и обмотал ею голову.

- Чем закрываться рубашкой, лучше пересядь в тень.

- А мне здесь нравится.

- Голову напечет. Солнце ведь.

Лицо мужа закрывала краешек рубашки:

- Ну и отлично.

- Что отлично?..

- Все.

Наступило молчание. Со двора Исы слышно было, что по радио передают концерт мугамов.

- Больше всего на свете я ненавижу три вещи, - сказала она, - жару, мугам и кюфту.

- Ну и отлично, - донесся из-под рубашки голос мужа.

Подойдя к нему, она присела напротив. Но даже тогда лица мужа не было видно. Поэтому, заглянув под рубашку, она сказала:

- Хоть ежика найди.

- Зачем тебе еж?..

- Чтобы кролик не скучал.

Муж вскочил, отряхнул брюки.

- Что мне еще найти?! А танцовщицу "живота" не хочешь?!

Так как думала она совсем о другом, последних слов мужа так и недопоняля.

- Зачем нам танцовщица?

- Ну, развлекать кролика.

...Обед был пересолен. Муж, попробовав, еле выдавил из себя улыбку и вежливо заметил:

- Пересолен.

Дети вообще есть не стали. Они пожарили себе яичницу, забрызгав маслом всю кухню, а потом, передравшись, опрокинули сковородку.

- А что у нас на ужин? - донесся из комнаты голос мужа.

...Ужинать по обычаю они пошли в столовую, недалеко от дачи.

Стол к их приходу был накрыт особенно торжественно. Как всегда, сидели они друг против друга.

- Хочешь икры?

- Нет.

- А лобио?

Она безразлично пожала плечами.

Муж резко поставил на стол протянутую ею тарелку с лобио, отодвинув ее к прочим закускам.

Старшая дочка задела рукой фужер с лимонадом, зеленая жидкость залила белоснежную скатерть.

Муж с такой злобой посмотрел на девочку, что та поджала губы и, чтобы не расплакаться, вышла умыться.

- Почему ты так посмотрел на нее? Ведь она не нарочно?!

Муж сделал вид, будто не слышит ее, спокойно доедая свой салат.

Ужин продолжился в молчании.

- Почему ты не ешь? - вдруг спросил муж, отложив вилку. Он с трудом проглотил большой кусок и смущенно посмотрел в ее пустую тарелку.

- Я ем.

- Что ты ешь?

- Рыбу.

- А рыбы тебе не жалко, а?

Она взглянула в запавшие, сузившиеся в течение всего одного дня глаза мужа.

- Чего ты хочешь от меня? - она почувствовала, как дрожит ее голос.

Муж нервно пожал плечами.

- Я?! Ничего. А ты... Если тебе дать волю, ты сорок дней и ночей будешь оплакивать этого кролика.

Она слушала мужа, а слезы текли по щекам на шею, оттуда - на грудь.

Карие зрачки мужа расширились и почернели.

Он долго молча смотрел на нее, потом спокойно спросил:

- Только не говори, что плачешь о кролике!..

Она отрицательно качнула головой.

- Почему же тогда ты плачешь, скажи на милость? Может, все-таки ежика поймать, чтоб ты не грустила?

Она пыталась сдержаться, но слезы все текли против ее воли.

- Что ты молчишь?! Говори. Поделись своим горем. Расскажи, как тебе плохо живется. Как тоскуешь, вянешь, умираешь. Что тебя от всего тошнит. Что глаза у тебя болят, когда ты видишь меня, да и дети вечно путаются под ногами, мешают писать...

Муж говорил спокойно и размеренно, словно врач. Как будто долго репетировал эту речь.

- Отстань, мне не хочется разговаривать.

- Конечно, не захочется. Да и кто мы такие, чтоб удостоиться беседы с вашим величеством?

- Я спать хочу.

Это сказала младшая дочь, хитро поглядывая на ссорящихся родителей.

...Далеко за полночь она сидела на веранде, смотрела на темные деревья, беззвездное небо, слушала шелест дождя. Спать не хотелось. Грустный шум дождевых капель напомнил ей давно знакомую, такую же грустную песню. Она стала тихо напевать ее и почувствовала, как на сердце становится легче. И тогда, уронив голову на руки, она заплакала, одновременно пытаясь понять, почему плачет, но не могла понять.

Из дома послышался виноватый голос мужа:

- Иди спать, простудишься. Дождь ведь...

Немного погодя и он вышел на веранду, сев рядом, положил голову ей на плечо. Наверное, опять он жалел ее.

- Почему ты не спишь? - спросил он хрипло.

- ...

- Тебе не холодно?

- Нет.

- Свет зажечь?

- Нет.

Муж встал и по дороге на кухню спросил:

- Хочешь арбуз?

- Нет.

- Так чего же ты хочешь? - закричал он срывающимся голосом.

- Ежика, - прошептала она и отвернулась, чтобы муж не видел ее слез.

1989

(Продолжение следует)