В наследство от Советского Союза наряду с очень многими большинству бывших союзных республик досталась и языковая проблема. А именно статус русского языка. Понятно, что наибольшую остроту она приобретает там, где велик абсолютный и удельный вес русскоязычного населения. При этом проблема в значительной степени усугубляется, во-первых, мифами, возникшими ранее и созданными совсем недавно, и, во-вторых, политикой информационного экспансионизма, проводимой российской властью. В ней чисто лингвистический и культурный аспект приобрел черты политики. Без каких-либо оснований в Москве всех русскоязычных граждан постсоветских государств рассматривают как своеобразную пятую колонну по продвижению своих неоимперских целей и интересов.
В историческом смысле борьба за свой национальный язык была частью противостояния имперской Москве, политике безудержной русификации. После приобретения независимости языковая проблема приобрела исключительно политический характер.
К нему же можно отнести и то мифотворчество, которым сознательно занимаются в Москве. Его подхватывает пророссийская агентура и старается занять свое место на политической сцене. Это относится как к странам Балтии, так и Молдове, Казахстану и в значительной степени к Украине.
Особенно тщательно культивируется и максимально пропагандируется миф о нарушении права на родной язык и противоречии нынешней языковой ситуации европейским нормам, в частности, относительно региональных языков. При этом сознательно игнорируется или умалчивается их содержание.
Характерен французский опыт. Надо прямо сказать, что во Франции довольно жестко проводится политика одного языка. Ни в каких сферах государственного управления, образования и т.д. и речи не может идти о каком-либо втором, третьем государственном языке. Тем не менее, государство делает все возможное, чтобы защитить региональные языки, а во Франции их несколько. Так, в Страсбурге автору довелось беседовать об этой проблеме в мэрии, и каждый раз высказывалось сожаление о том, что фактически пропадает эльзасский язык.
ArrayЕсть школы, необходимое финансирование, учителя, литература, факультеты в университетах. Одна проблема - нет учащихся и студентов. Родители предпочитают отдавать детей сразу во французские школы. Такое же положение в Нормандии и Бретани.
Дело не только в том, что уменьшается число носителей языка. Он теряет функциональность, способность отражать жизненные реалии, беднеет его словарный запас. Аналогичное положение в Германии с лужицким языком. Тут надо сказать, что в ГДР власти ничего не сделали для его сохранения, наоборот, он всячески вытеснялся, и сейчас исправить положение чрезвычайно сложно.
Именно на защиту таких по большей части вымирающих языков и направлены европейские нормы. Но никому не придет в голову на этом основании защищать немецкий язык в Бельгии или Нидерландах. А вот валлонский язык в Бельгии в такой защите очень нуждается, чем сейчас местные власти и озабочены. И постепенно почти потерянный язык возрождается, как и шотландский в Великобритании.
Всем известно, что так называемые доминантные языки могут вытеснять другие. Понятно, что благодаря стараниям царской и советской власти русский язык доминировал в СССР. И новым государствам пришлось защищать, а иногда и возрождать свои национальные языки. Вполне возможно, что без привнесения извне политической составляющей этот процесс, причем не быстрый, требующий терпения и настойчивости, привел бы к мирному сосуществованию, к созданию полилингвистической культурной среды. В западной части Украины в межвоенный период стандартный набор не только львовского интеллигента, но и многих жителей сел, а также маленьких городов состоял минимум из четырех-пяти языков. И ничего страшного не происходило, наоборот, давало очень много преимуществ. Хотя надо откровенно сказать, что политика полонизации была весьма далека от демократических норм, но она не шла ни в какое сравнение с повальной русификацией.
Референдум по статусу русского языка, который прошел в Латвии, принес вполне ожидаемый результат. Против предоставления русскому языку статуса государственного проголосовали около 74,8% участвовавших в референдуме. Явка в 69% была почти рекордной. Разочаровывающий результат в России сразу провозгласили неправильным, так как в голосовании не приняли участия так называемые неграждане, в основном русскоязычные. Однако их в Латвии около 319 тысяч. Если это число прибавить к количеству поддержавших государственный статус русского языка - 270 тысяч, то получится 589 тысяч, а необходимо было 771.
Первый и главный вывод - не все русскоязычные дали положительный ответ на вопрос референдума. Этот на первый взгляд феномен давно известен. На парламентских выборах значительная доля русскоязычных, которые голосуют за латвийские партии, а не за так называемые русские. Причин такого нелогичного поведения достаточно много.
При всех проблемах русскоязычных граждан и неграждан не так все плохо, как это представляется официальной российской пропагандой. Русский язык в Латвии учить можно, на нем издается пресса, и его активно используют..
|
