12 марта 2009 г. президент Франции Николя Саркози официально заявил о возврате страны в НАТО, назвав это решение независимым выбором Франции. Галльский петух, побродив вокруг натовского птичьего двора 43 года, решил заявить о своих правах в структурах военного командования НАТО. В 1966 году благодаря усилиям Шарля де Голля, демонстрировавшего независимость Парижа от Вашингтона, Франция вышла из Комитета военного планирования и Группы ядерного планирования. Штаб-квартира НАТО была вынуждена переехать в 1967 году из Фонтенбло под Парижем в Брюссель. Необходимо отметить, что этот случай не превратился в трагедию для альянса. Все помнят слова, сказанные Линдоном Джонсоном по этому поводу: "Невзирая на все минусы, в этой истории имеется все же один прекрасный момент: теперь наши военные секреты, которыми мы делились с этими французами, перестанут попадать прямиком к русским". В конце 90-х годов Жак Ширак заявил о возможности включения Франции к военной структуре альянса, но условия, выдвинутые Парижем, оказались неприемлемыми для администрации Клинтона. Но тогда были другие времена. Теперь же возвращение состоялось во многом потому, что альянс не планирует ведения крупномасштабных войн. Почему бы не вернуться, если воевать не придется. И ранее, в тревожные времена "холодной войны", имея "особые взаимоотношения" с НАТО, Франция обеспечивала свою безопасность посредством американского ядерного зонта. Одновременно, дистанцируясь от НАТО, Франция также частично дистанцировалась и от проблем, которые могли создавать членство в этой организации. Тем не менее, возвращение состоялось, и наличие этого факта навязчиво напоминает старый вопрос: что будет, если добавить в 1000 литров воды 1 литр бензина?

Но перед этим следует вернуться к предыстории этих событий и рассмотреть ряд аспектов общественно-ментальных и политических особенностей Франции. Итальянец Наполеон, ставший императором Франции, говорил: "Вы, французы, не умеете ничего серьезно хотеть, за исключением, быть может, равенства.

ArrayДаже и от него вы охотно отказались бы, если бы каждый из вас мог льстить себе". Нация французов более не желает льстить себе посредством оружия. Их эпикурейство подсказывает им другие пути к удовлетворению самолюбия. Находятся и средства для перекладывания на чужие плечи некомфортные обязанности убивать и умирать. 9 марта 1831 года король Луи-Филипп I создал Французский иностранный легион, который до сегодняшних дней участвовал в десятках войнах и боевых операциях. Примечательно, что после 1945 года большинство рядового состава легиона составляли бывшие солдаты Вермахта.

В Первую мировую войну сержант морской пехоты США Дейли вел своих пехотинцев в атаку с кличем: "Вперед, сукины сыны! Вы что, хотите жить вечно?!" В настоящее время эти слова невозможно вложить во французские уста. Французы хотят жить вечно, с максимальным комфортом и внешним блеском. Все, что мешает им для достижения этих целей, отбрасывается, как занятие, недостойное цивилизованной нации. Во Франции любят военный мундир, но не любят то, что владелец мундира должен в случае необходимости испачкать его своей кровью. Министр иностранных дел Франции Бонне говорил в конце 1938 г. немецкому коллеге Риббентропу: "Франция в ходе Мюнхенской конференции продемонстрировала свою незаинтересованность по отношению к Восточной Европе". Следует отметить, что и остальная Западная Европа не отличалась решимостью. Германия под молчание уже тогда безнадежно состарившихся стран вгрызалась в чужие территории, как совковая лопата в песок. Одну из причин того, что нацистской Германии удалось так далеко зайти, можно объяснить фразой: "Стоит ли умирать за Данциг?" Так называлась опубликованная в мае 1939 года статья французского публициста Марселя Деа, в которой он отметил нецелесообразность предоставления военных гарантий Польше в случае нападения Германии. Франция не была готова умирать за Данциг. Она не собиралась умирать также и за Париж. Как контрастируют виды разрушенного Лондона и стертого с лица земли Сталинграда с видом парадного марша фашистских войск по Елисейским полям. В Ржевской операции, под деревней Голышкино, немецкий расчет последним бронебойным снарядом подбил последний советский танк Т-34. При высадке в Нормандии в затихшем поле боя был обнаружен застреленный немецкий пулеметчик с 12 тысячами пустых гильз и около 200 убитых им американских солдат. Солдаты той и другой стороны бились насмерть, выполняя приказ, а политики были полны решимости защищать свои территории и свои национальные ценности. Во Франции же царило настроение, для описания которых необходимо ознакомиться с пространственной цитатой де Голля: "Мобилизация миллионов людей, переключение промышленности на производство вооружения, большие военные расходы вызывали в стране брожение, результаты которого становились уже очевидными для встревоженных политиков. Во всех партиях, в печати и в государственных учреждениях, в деловых и профсоюзных кругах весьма влиятельные группировки открыто склонялись к мысли о необходимости прекратить войну. Ясно было, что серьезное испытание вызовет в стране волну отчаяния и ужаса, которая может погубить все". Таким образом, история получила определение французской "странной войны". Усеянное трупами солдат антифашистской коалиции расстояние от Сталинграда до Нормандии, Северной Африки, Тихоокеанских островов, безмолвные братские могилы тысяч кораблей, потонувших в северных морях, полмиллиона убитых и плененных союзниками немецких солдат в боях за Францию до сих пор служат укором той "странной войне".

Но как только последний американский солдат покинул континент, Франция определилась со своей стратегией на десятилетия вперед...