(Окончание. Начало см."Зеркало" от 13, 20 марта и 3 апреля 2010 г.)
Методы, применяемые к арестованным, достаточно подробно в середине 50-х годов описал бывший сотрудник НКВД Федор Горяев. По его словам, "в результате жестокого обращения и беспощадных репрессий заключенные, не выдержав пыток, подписывали составленные следователями протоколы, "признавались", что являются участниками контрреволюционных организаций. Многие из них, вынужденные признавать себя виновными, называли имена еще 40-50, якобы являвшихся членами антисоветских организаций". Далее Горяев поведал об издевательствах, которыми подверглись бывшие партийные работники Лазарев и Миркадырова. В ходе следствия, повествовал он, Лазарева избивали Кудин и Григорян, а Миркадырову - Кудин и Желтенкова. Лазарев подвергся таким изощренным издевательствам, после которых его было невозможно перевести в камеру, и несколько дней держали в комнате следователя. В результате Лазарев дал признательные показания, после чего Кудин самодовольно рассказывал всем, что сумел заставить Лазарева дать показания против руководителей пароходства "Каспар". В отличие от Лазарева Миркадырова выдержала все пытки. Желтенкова же подробно описала избиение Кудиным Миркадыровой. Кудин бил несчастную женщину резиновой дубинкой по голому телу. Миркадырова кричала и плакала. Затем она потеряла сознание.
В 1954 году бывший сотрудник НКВД Азербайджана С.Зыков говорил: "Я был свидетелем избиения помошником Григоряна следователем Шером бывшего наркома просвещения Джуварлинского. Я рассказал об этом Григоряну, который в ответ лишь улыбнулся". Другой бывший сотрудник того же наркомата И.Кротков сообщал: "Однажды по распоряжению следователя Шера Джуварлинского взяли в "круг" 5-6 следователей, и стали избивать резиновыми дубинками и мокрыми половыми тряпками.
ArrayДжуварлинский упал, но его подняли, и вновь стали бить ногами и кулаками. Потом это делалось ради развлечения. Под воздействием пыток, Джуварлинский сдал, в полусознательном состоянии стал подписывать все предложенные ему документы".
Один из бывших сотрудников НКВД описывал один из эпизодов процесса подготовки следственных дел к их передаче на рассмотрение судебных или внесудебных органов. В конце 1937 года назначенный начальником отдела Х.Григорян поставил перед следователями задачу доведения дел до такого состояния, когда наркому нетрудно будет предложить вынесение приговора по первой категории, то есть к расстрелу. В таких условиях вопросы о виновности или невиновности подследственных совершенно утрачивали смысл. Обвиняемый должен был признать свою вину, и неважно было, каким путем следователь добьется этого. Естественно, что при отсутствии вины обвиняемого, добиться признания можно было лишь путем применения к нему методов физического и морального воздействия. После этого вопрос о том, по какой категории - первой или второй - будет вынесен приговор, по существу, решался в кабинетах НКВД, конкретно наркомом Сумбатовым, а впоследствии Раевым, Борщевым, Григоряном и некоторыми другими. Думается, что не могло обойтись без согласования вопроса с Багировым. Ну а если шел вопрос о включении в "сталинские списки", последнее слово принадлежало кремлевским руководителям, прежде всего Сталину.
А вот что свидетельствовал следователь Ага Рагим Алиев еще в 1939 году: "Работая в Баиловской тюрьме совместно с Гарушяном и Максимовым, я присутствовал и сам участвовал в избиениях арестованных ираноподданных. Так, в производстве у Гарушяна было следственное дело на Юсуфа Генджали оглы по обвинению в шпионаже. Гарушян и я принимали участие в избиении его. Участвуя в работе следственной группы, я заметил, что около 50-60 арестованных дали трафаретные показания о своей вербовке разведорганами Ирана. Я говорил об этом своему начальнику Перельману, но последний заявил, что все ираноподданные шпионы". Тогда же был допрошен Перельман, который заявил: "Вследствие сильного избиения Юсуфа Генджали оглы, последний умер". Тогда, по словам Перельмана, решили составить акт, в котором смерть должна была быть представлена как результат возрастных причин. При этом работник НКВД сказал: "Вон Хентов забил до смерти одного арестованного прямо в кабинете, и ему за это ничего не было". И, действительно, следователи Хентов и Пивоваров убили на допросе некоего Ковальского. А врач, через несколько дней, составил фиктивный акт о том, что Ковальский умер от разрыва сердца. Павел Хентов, через много лет дал весьма любопытные показания. Он поведал, например, что бывший председатель Совнаркома Азербайджана Д.Буниатзаде признался в участии в контрреволюционной организации после сильных избиений. Он также сообщил, что арестованных избивал нарком Раев, следователь Гвоздев, кстати "отличавшийся большой физической силой". В избиениях арестованных, добавлял Хентов, своей жестокостью особо выделялись Борисов-Павлов, Цинман, Хорен Григорян и другие. Он рассказал, что "в 1937 году на основании недостоверных показаний был арестован бывший работник НКВД Олег Павлов. Его так жестоко избили, что от него отваливались куски мягкой ткани".
Арестованный работник НКВД Григорий Грекин 3 сентября 1939 года на закрытом заседании Военного трибунала показал, что "в отношении репрессий и вымогательства показаний я целиком подтверждаю...
|
