Гамида проснулась очень рано, в половине пятого утра. Она вышла на веранду, полной грудью вдохнула свежий воздух. Забежав на кухню за чашечкой чая, она удобно расположилась в кресле, наблюдая за медленно пробуждающейся природой. Было начало сентября. Жара начинала спадать, постепенно становилось прохладно, а в такую рань, на заре, вообще было слишком свежо, временами даже так холодновато, что Гамида куталась в жакетку. Она обожала свою дачу, купленную несколько лет назад, которую постоянно благоустраивала, улучшая дизайн и декор. Но ее дача и так выделялась из всех, даже дорогих, двух-трехэтажных строений своей ухоженностью и красотой, потому что все на даче было сделано с большим вкусом, а главное - с любовью.

Небольшой двухкомнатный дом до половины был облицован красными кирпичиками, а верх был побелен белой краской, на полу веранды, увитой плющом, был уложен черно-серый метлах. Крышу дома украшал ярко-коричневый шифер. Аккуратные дорожки, две беседки, утопающие в зелени, и множество декоративных кустов. Деревьев было мало: участок был небольшой.

Гамида смотрела в сторону моря и с легким волнением ожидала восхода солнца. За свою жизнь ей не раз приходилось наблюдать это явление природы, обладающее каким-то магическим влиянием, но она никогда не упускала возможности еще и еще раз посмотреть это поистине волшебное действие.

Небо становилось светлее и светлее. На горизонте уже наметилась линия, на которой сначала вспыхнула одна маленькая точка, в разные стороны от которой начали растекаться полосы. Солнца еще не было видно, но точка с каждой секундой становилась все ярче и ярче. Снизу от нее небо окрашивалось в оранжевый цвет со всеми своими оттенками, которого становилось все больше и больше.

То там, то тут кричали уже не первые петухи. Внезапно налетевший ветер всколыхнул деревья, которые ответили ему шелестом листвы.

ArrayВдруг быстро и коротко прочирикала какая-то птица, ее голос услышали другие и стали отзываться на разные лады.

А горизонт уже был залит алой краской. Светило было уже близко, оно медленно, но уверенно спешило занять свое законное место. Горизонт уже пылал, уже можно было видеть часть ярко-алого круга, плавно выплывающего из моря. Еще несколько секунд, мгновение, миг - и ярко-золотистый ковер захватил все пространство. В какой-то момент луч солнца коснулся лица Гамиды. И вот! Вот! Вот оно, солнце, взошло и сразу стало разукрашивать все вокруг в нежнейшие цвета солнечного спектра. Одновременно запели, защебетали и зачирикали птицы, полетели пчелы и осы, застрекотали кузнечики.

Это было великолепно!

- Боже! Какое удовольствие наблюдать за этим чудом!-подумала Гамида.

Она чувствовала себя необыкновенно счастливой, как будто в ее душу вошло что-то чистое и светлое. Восход солнца знаменовал начало новых забот и надежд на лучшее. Начинался новый день.

Где-то замычала корова. Гамида уловила запах печеного хлеба: у соседки в конце улицы во дворе стоял тендир.

- Значит, мальчик принесет нам свежий хлеб!-обрадовалась Гамида.

Ее домочадцы - дочь, внучка, зять и его отец - еще спали. Гамида с большим уважением относилась к своему свату, которого все называли "Гудок". Дело в том, что на нашем родном языке сват звучит как "гуда". Гамиде почему-то не нравилось это слово, и она как-то случайно произнесла его как "гудок". Всем понравилось. С тех пор все, даже ее зять называли отца не иначе как "Гудок". Многие даже и не знали истинного имени ее свата, который без обид, совершенно спокойно отзывался на это имя. Короче, и Гудок, который собирался встать в четыре часа утра и поехать на рыбалку, тоже дрыхнул, о чем свидетельствовал его доносившийся громкий храп.

Хлопнула дверь, и на дворе дома, расположенного слева от ее дачи, показалась заспанная фигура соседа Балаги. Их дачи разделяла металлическая сетка, так что они прекрасно видели и слышали все, что происходило друг у друга на территории.

В отличие от Гамиды, которая находилась на даче с мая до наступления холодов, Балага тут обитал постоянно, круглый год. Практически его можно было даже назвать одиноким, потому что его жена жила в их городской квартире и помогала дочери, родившей полгода назад близнецов, растить детей. После свадьбы зять тоже поселился в квартире Балаги, которого это обстоятельство крайне раздражало, и он (на радость зятя) переехал на дачу.

По утверждению супруги Балаги Офели, ее муж в свое время был на ответственных постах в разных министерствах и ведомствах и ушел на пенсию с затаенной обидой, о чем ни он, ни его жена не рассказывали, а Гамиду, собственно говоря, это даже не интересовало. Офеле удавалось вырываться к мужу только два-три раза в месяц. Она весь день стирала, готовила, убирала и, изможденная, уезжала обратно в город, каждый раз обращаясь к Гамиде с просьбой, чтобы она иногда присматривала за ее мужем, который отличался несносным характером.

Балага, можно сказать, ни с кем из соседей не общался, изысканная беседа не доставляла ему удовольствия. Он делал исключение семье Гамиды и ей самой, в частности. Даже такой черствый и сухой человек не мог остаться равнодушным к обаятельной и милой пышечке Гамиде, которую называл Гама. Говорил Балага мало, отрывисто и, не слывя джентльменом, часто перемешивал речь руганью.

На окне его дома стоял большой телевизор, который он летом поворачивал лицом ко двору..