В марте 1903 г. открылась новая страница в истории азербайджанской печати: в Тифлисе известный публицист Мухаммед ага Шахтахтинский (1846-1930) начал издавать газету "Шарги-рус" ("Русский Восток"). Если не считать таких нерегулярных, лишенных собственной позиции, ясно выраженного идейного направления и не оставивших заметного следа в истории общественной мысли периодических изданий конца XIX века, как "Зия" (1879-1880, 76 номеров), "Зияйи-Гафгазия" (1880-1884, 104 номера), "Кешкюль"(1883-1891), то после закрытия "Экинчи" в национальной печати царила пустота длиной в четверть века. А на дворе был уже ХХ век, приближалось долгожданное "пробуждение Азии", и потому с появлением "Шарги-рус" связывались большие надежды с точки зрения заполнения общественного вакуума.

Национальная интеллигенция, не имея возможности преодолевать искусственные препоны, создаваемые Кавказским комитетом цензуры, единственный выход из создавшегося положения находила в сотрудничестве с русскоязычными газетами "Кавказ", "Обзор", "Новое обозрение", "Каспий" и другими выходившими в Тифлисе и Баку изданиями. В этих либеральных изданиях им удавалось говорить о трудностях и проблемах своего народа, обсуждать насущные вопросы национального бытия. Правда, эти публикации не доходили до широких масс, но, как минимум, местные власти с их помощью получали достоверную информацию о чаяниях и умонастроении пасынков империи - азербайджанского населения.

В 1895 году пользовавшемуся особым доверием царской власти, известному меценату, действительному статскому советнику Г.З.Тагиеву удалось за 57 000 рублей купить бакинскую русскоязычную газету "Каспий" вместе с типографией и спустя три года передать их в распоряжение национальной интеллигенции во главе с выпускником Петербургского университета, известным адвокатом и общественным деятелем Али Мардан беком Топчибашевым (1865-1934). Основанная в 1881 году газета в скором времени в умелых руках нового издателя и главного редактора превратилась в главную трибуну коренного народа и приобрела широкую известность как "мусульманский "Каспий". Но опять-таки, несмотря на привлечение азербайджанских авторов и определенную национальную направленность, она издавалась на чужом для народа языке и не приносила ожидаемой пользы для просвещения широких масс. Все острее ощущалась потребность в газете на родном и понятном народу языке.

В таких условиях началось издание "Шарги-рус", первого периодического печатного органа на азербайджанском языке в ХХ столетии.

Нетрудно было понять оптимизм общественного мнения. Впервые за последние два десятилетия неоднократные попытки для получения разрешения на издание азербайджанской газеты увенчались успехом.

Однако уже с первых номеров стало ясно, что газета, ставившая себе целью "организовать жизнь мусульман по образцу культурных народов", не оправдывает возлагаемых на нее надежд. Естественно, прежде всего этого явного несоответствия почувствовали и не стали скрывать люди, тесно связанные с печатью, т.е. "пишущая братия".

Как и следовало ожидать, одним из первых появление "Шарги-рус" приветствовал главный редактор "Каспия", к тому времени уже признанный лидер российских мусульман А.М.Топчибашев. В статье "Мужество Мардан бека" ("Шарги-рус", 27 апреля 1903 г.) сам Мухаммед ага Шахтахтинский с благодарностью говорил о достойном поступке своего литературного собрата: "Как только вышел первый номер газеты, ко мне поступила телеграмма от Мардан бека с поздравлениями и предложениями всяческой помощи. Быть редактором такой газеты, как "Каспий", в столь богатом городе, как Баку, где живет большое количество мусульман, - дело весьма ответственное и важное. Мардан бек пользуется большим авторитетом.

ArrayПоэтому, получив телеграмму Мардан бека, я нисколько не сомневался в ее искренности и надеялся на его помощь, способную значительно облегчить взятую мной на себя тяжелую обязанность".

Ведущий сотрудник "Каспия", известный публицист Ахмед бек Агаев (1869-1939, после 1909 года Ахмед Агаоглу - В.Г.) также возлагал большие надежды на "Шарги-рус" и ставил конкретные задачи перед новым изданием. В статье "Несколько искренних слов по адресу "Шарги-рус" ("Каспий", 22 апреля 1903 г.) он писал: "В Тифлисе появилась газета на татарском языке "Шарги-рус". Мы первые приветствовали эту газету еще в то время, когда было получено только разрешение на ее издание, ибо мы дольше и чаще всего твердили на страницах нашей газеты о жизненной необходимости подобного органа. Татарская газета в наши дни стала насущной потребностью нашего края. Без нее теперь нельзя обходиться. Наши мусульмане бесповоротно ввергнуты на путь общечеловеческой культуры, вносимый в наши края Россией, и уже давно был необходим печатный орган, который в руках мусульман служил бы в то же время проводником культурных начал в широкие и темные массы народа".

Очень скоро, однако, обнаружились различия во взглядах М.Шахтахтинского, с одной стороны, и А.Агаева с А.М.Топчибашевым - с другой на цели и задачи новой газеты, в частности, и национальной печати в целом. Три известнейших представителя азербайджанской интеллигенции начала ХХ столетия, получивших прекрасное всестороннее образование, блестяще знавших Восток и Запад, живших идеалами беззаветного служения Родине, начали выдвигать друг против друга острые обвинения.

У нас нет оснований связывать эти обвинения с личными интересами, симпатиями или антипатиями конфликтующих сторон. Противостояние носило общественный и общенациональный характер. В его основе лежало отношение к печати, в первую очередь надежды и ожидания, связанные с изданием газеты на родном языке. Вот почему уже первые номера "Шарги-рус" вызвали некоторую озабоченность Ахмед бека Агаева, предъявлявшего высокие требования к общественно-политическому и публицистическому содержанию печатного слова.

Среди современников он был известен как человек строгий и резкий, смотрящий правде в глаза и умеющий высказывать ее без обиняков. Не стал он церемониться и с "Шарги-рус". Поэтому в слово напутствия вложил и некоторые свои критические замечания и пожелания. Анализируя первые номера издания М.Шахтахтинского, А.Агаев писал: "За несколько недель своего существования характер, направления и тон этой газеты вполне определились, и мы, к сожалению, не можем пока сказать, что "Шарги-рус" стояла на высоте своего положения. Тон газеты с этической и чисто практической стороны совершенно нежелательный, а направление таково, что неминуемо поведет к гибели органа".

К сожалению, эти слова очень скоро оказались пророческими. Поэтому во избежание такого грустного финала Ахмед бек Агаев призывал соратника по перу более серьезно относиться к взятым на себя обязательствам с первых же дней.

Однако М.Шахтахтинский выразил резкое неприятие этой в целом справедливой критики и ответил оппоненту в довольно-таки оскорбительном тоне. В вышеупомянутой статье (на азербайджанском языке статья называлась "Мэрдан бэйин мэрданэлийи"; в игре слов была ирония, автор хотел сказать, что имя и действия издателя "Каспия" противоречат друг другу,) он открытым текстом писал, что за "мужеством" Али Мардан бека скрывалась "низость", так как он, предпочитая остаться в тени, настроил против него своего сотрудника Ахмед бека Агаева:

"Мардан бек мужественно сдержал свое слово. Вручив перо в руки Ахмед бека, известного своим буйным характером и провокаторством если не во всем мире, то точно по всему Кавказу, натравил его на меня. А он беспардонно и бессовестно обвиняет вашего покорного слугу во всех смертных грехах, подло озвучивает в мой адрес всякую чушь, ложь и клевету. Вылил на меня ушат площадной ругани. Чтобы хоть как-то скрыть от русских свои бессовестные демарши и подлые поступки, он иногда не забывает попутно говорить о чести, о культуре и идеалах. Ахмед бек - честь? Ахмед бек - культура? Ахмед бек - идеалы? Ради Бога, не смешите нас!"

В своей статье М.Шахтахтинский использовал по отношению к Ахмеду Агаеву не только не совместимые с печатным словом выражения, не только публично оскорблял его. Он шел еще дальше, обвинял своего оппонента в связях с панисламистами: "На что только не способны такие безнравственные, тупые и беспринципные люди, как Ахмед бек, ради минутного успеха в глазах наивного читателя и одобрения некоторых панисламистских газет".

Али Мардан бек Топчибашев, демонстрируя свое уважение к обоим сторонам и свою лояльность как главный редактор "Каспия", не вмешивался в словесную дуэль Агаева и Шахтахтинского. Однако в конечном итоге это не избавило и его самого от острых нападок коллеги, и он в ровной степени подвергался оскорблениям Мухаммед аги. "Все эти злостные инсинуации, бессовестные выдумки и бесстыжие домыслы, - писал издатель "Шарги-рус", - которыми Мардан бек заполнил свою газету, преследуют одну-единственную цель: отпугнуть моих подписчиков и переманить их в свою сторону! Продав свою совесть, предаваясь злости и зависти, он всячески стремится угодить своему господину и благодетелю Гаджи Зейналабдину".

Как это ни странно, в первом номере объектом нападения стал "отец нации" Г.З.Тагиев. Мухаммед ага называл его "лицемером-благотворителем" и призывал "мужественных адвокатов изобличить эту ханжу благотворительности". Причина критики была очень обыденная: мудрый Гаджи отказался от финансовой поддержки некоторых проектов М.Шахтахтинского. И он решил, как известный персонаж комедии "Не та, так эта" газетчи Рза бек, с помощью печатного слова мстить. Правда, спустя месяц Мухаммед ага под давлением общественности изменил свою прежнюю позицию и снова стал выдавать себя как искренного и сердечного друга Гаджи Зейналабдина. На этот раз "Шарги-рус" ставилась "в полное распоряжение г-на Г.З.Тагиева как просвещенного и благородно отзывчивого руководителя".

В другой статье, озаглавленной "Окончание ответа "Каспию" ("Шарги-рус", 28 мая 1903 г.), М.Шахтахтинский еще больше ужесточает нападки на А.М.Топчибашева и А.Агаева, называя их "окружившими Гаджи Зейналабдина убийцами (? - В.Г.), злостными негодяями, которые выдают себя за интеллигентов". Он обвинял их во лжи, в стремлении ввести в заблуждение общественную мысль: "Это голодные волки, которые, не сумев найти кусок хлеба в родных краях, сбежались в Баку и любыми путями набивают себе карманы", вносил в отношении к ним вердикт от имени неизвестного большинства: "Мардан бек Топчибашев и Ахмед бек Агаев, примите от общественности заслуженные вами имена бессовестных лжецов!"

Начало полемике, очень скоро вышедшей далеко за рамки элементарной этики, положила вышецитированная статья А.Агаева "Несколько искренних слов по адресу "Шарги-рус". В этом добром по сути напутствии автор действительно очень искренне и, главное, с высоким профессионализмом и в рамках приличия выражал свою позицию о том, какой он хотел бы видеть новую азербайджанскую газету.

Статья А.Агаева не потеряла своей актуальности и сегодня, о чем лишний раз убеждает обзор некоторых наших периодических изданий.

Что ему не нравилось в "Шарги-рус"? Укоры Ахмед бека были направлены против желания главного редактора с первых же номеров произвести эффект неожиданности и сенсационности. "По тону своему газета бьет на сенсацию и эффект, - писал он. - Увлекаясь примерами успеха наших и заграничных уличных листков, "Шарги-рус", очевидно, думает, что можно привлечь читателей сенсационными рубриками. Она, очевидно, забывает, что цель эта, хотя и низменная, достижима лишь там, где читателями являются улица и толпа, и когда издатель преследует одни лишь коммерческие выгоды".

По мнению А.Агаева, "татарская газета, обращаясь вначале, по необходимости, к ограниченному кругу читателей, большею частью к интеллигентному, и долженствующая создавать сама читателей, должна строго придерживаться дидактического тона" (стиль сохраняется - В.Г.).

Только благодаря такому подходу газета могла формировать круг умных, рассудительных читателей. А они в свою очередь могли оценить издание должным образом: "Первые читатели подобной газеты уже насколько интеллигенты, что не находят удовлетворения в скандалах, и настолько щепетильны, что скандальные рубрики внушают им одно только отвращение", - писал А.Агаев, призывая тем самым "Шарги-рус" избегать дешевых сенсаций и пытаться воспитывать у своих читателей высокие культуру и нравственные критерии.

(Продолжение следует)