(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 12, 19, 26 сентября, 3 и 10 октября 2009 г.)
Примечательно, что Иса Султан связывает отсутствие "мусульманской периодической прессы" не с безразличием населения к печатному слову, книге, в целом культуре, а с тем преступным равнодушием царских чиновников, которое особенно явно проявлялось в отношении к нехристианскому населению Кавказа. Основываясь на конкретных фактах и наблюдениях, автор следующим образом объяснял причину подобного отношения: "Нужда к периодическим изданиям миллионного мусульманского населения Кавказа лучше всего проявляется в том, что, несмотря на всю трудность и дороговизну провоза путем подписки печатной продукции из-за границы, только в ушедшем 1875 г. привезены на арабском, персидском, турецком, татарском языках более 14 тыс. экземпляров газет, журналов, книг, брошюр и других. печатных продукций. Несомненно, издания на местных языках могли бы распространяться в три, четыре раза большим тиражом. Но почему-то никто не придает значения этому вопросу".
Отсутствие местной прессы и книг на родном языке, по мнению Иса Султана Шахтахтинского, создавало почву для попадания "мусульманской интеллигенции" под влияние персидской или тюрко-османской культуры. Этот фактор перемещал центр культурного притяжения азербайджанцев из Баку, Тифлиса или Петербурга в Тегеран или Стамбул.
По мнению публициста, если правительство не хочет отдалить от себя последователей ислама и допустить усиления чуждого влияния, оно должно, создавая сеть культурно-просветительских учреждений, переместить центр культурного притяжения в места компактного проживания мусульман России. Разумное и целенаправленное решение этой проблемы приобрела особую актуальность с началом новой русско-турецкой войны в 70-х годах XIX века и в целом обострением восточного вопроса.
Однако, видимо, для имперских идеологов было более приемлемым подпадание мусульманского, в данном случае азербайджанского населения под различные этнокультурные влияния и получение им воспитания частью русского, частью персидского, частью османского. Потому что в этом случае было возможно противопоставление различных слоев населения и, не особенно затрудняя себя, действовать по принципу "Разделяй и властвуй!"
В результате такого отношения к вопросу образования на родном языке в среде азербайджанской интеллигенции появился опасный синдром, с болью в сердце описанный в пьесе Дж.Мамедкулизаде "Книга моей матери": сыновья одних родителей говорят на разных языках, мыслят по-разному, выбирают близкий круг друзей по-разному, презрительно отзываются о родном языке и национальной культуре, не принимают взгляды друг друга.
Обосновывая идею необходимости просвещения и распространения прессы среди кавказских мусульман, Иса Султан Шахтахтинский думал в первую очередь о предотвращении подобных разрушительных и разделяющих чуждых влияний. Однако, с одной стороны, его неопытность и молодость, а с другой стороны - недостаточная осведомленность о национальных реалиях не позволяли делать глубокие и обобщающие выводы подобно Джалилу Мамедкулизаде.
Но, примечательно, что тогда Иса Султан Шахтахтинский прекрасно осознал необходимость для народа иметь "книгу своей матери". * * * Упомянутая мною выше грузинская исследовательница Лейла Чиковани в 1964 году в журнале "Литературная Грузия" опубликовала статью "Первая демократическая русская газета в Грузии". Касаясь инициативы Иса Султана Шахтахтинского по созданию во второй половине 70-х годов XIX века в Тифлисе независимой газеты, она писала, что "Иса Султан Шахтахтинский, поддерживая тесные дружеские связи с такими выдающимися грузинскими революционно-демократами, как Н.Николадзе, А.Церетели, К.Вебутов, Д.Эристави, занимая достойное место в рядах молодых тифлисских литераторов, несмотря на свою отдаленную связь с журналистикой, нашел в себе смелость и решительность впервые в истории печати Азербайджана издавать газету или журнал в Тифлисе".
На каком же языке выходило бы это периодическое издание?
Нико Николадзе советовал своему молодому азербайджанскому другу издавать газету на родном языке.
ArrayПо взаимному соглашению издателем должен был стать Н.Николадзе, а редактором - Иса Султан Шахтахтинский. Но Иса Султан, как выше было отмечено, не владел родным языком на уровне литературного редактирования, поэтому на первых порах предполагалось обратиться для помощи к местной азербайджанской интеллигенции.
Лейла Чиковани объясняет неудачу предпринятой инициативы весьма прозаической причиной - молодые энтузиасты не нашли достаточно средств для учреждения и издания газеты.
Но вероятен и другой вариант - может быть, несмотря на всю духовную близость и дружеские чувства к Н.Николадзе, идея уступить издательское право азербайджанской газеты грузину не до конца импонировала Иса Султану Шахтахтинскому.
Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Вернее, невозможно.
Кстати, в 1871 году другой представитель грузинской литературы - редактор издававшейся в Тифлисе на грузинском языке газеты "Саспало газети" ("Сельская газета") Г.Церетели - также задумал основать периодическое издание на азербайджанском языке. Являясь действительным членом Кавказского отделения Российского сельскохозяйственного общества, Г.Церетели намеревался издавать азербайджанский дубликат своей "Саспало газети" под названием "Кэнд гэзетэси".
Однако для осуществления этой идеи Г.Церетели ставил условие: или Кавказское наместничество, или состоятельные азербайджанцы должны были выплатить ему предоплату в сумме 900 рублей. В качестве редактора азербайджанского издания рассматривалась кандидатура аджарца Ивана Асатиани, отлично владеющего тюрко-османским и азербайджанским языками. Кстати, этот Асатиани сначала был мусульманином, затем принял христианство. Поэтому существовала опасность в дальнейшем превращении "Кэнд гэзетэси" в миссионерское издание. Вызывало недоразумение и подозрительность также нежелание Г.Церетели сотрудничать с просвещенными азербайджанцами, природными носителями языка.
Независимо от благородства проекта наивно предполагать, что такая газета была в состоянии отвечать духовным потребностям азербайджанского населения региона.
Интересно (одновременно и сомнительно!), что еще один член Кавказского отделения Российского сельскохозяйственного общества, армянин по национальности Г.Калантаров также проявлял большую активность в этом вопросе. Из документов следует, что Г.Церетели вовсе не собирался печатать в "Кэнд гэзетэси" оригинальные материалы. Предполагалось печатать только переводы статей на грузинском языке. Естественно, язык не поворачивается назвать такую газету азербайджанской.
Г.Церетели прибегнул к такой привлекательной на первый взгляд авантюре для того, чтобы подправить тяжелое материальное положение редактируемой им "Саспало газети". Только после того, как он узнал, что Гасан бек Зардаби добивается издания газеты на родном языке и уже есть предварительное согласие бакинского губернатора Старосельского, Г.Церетели оставил свою затею.
А вот меркантильность решения Н.Николадзе выпускать газету совместно с И.С.Шахтахтинским мне не кажется вероятной. Причина здесь была другая. В то время передовые представители кавказской молодежи под влиянием идей народничества считали идеалом своей жизни борьбу с национальным и классовым гнетом, и поэтому в желании Н.Николадзе стать издателем газеты на азербайджанском языке нет ничего необычного.
В отличие от Г.Церетели, желавшего таким путем улучшить материальное положение "своего издания", Н.Николадзе хорошо понимал, что если в издаваемой им газете азербайджанские авторы не займут ведущие места, если тематика публикаций не будет связана с национальными реалиями, такое издание не привлечет внимания адресата и не добьется поставленных целей.
Письмо Иса Султана Гасан беку Зардаби является доказательством его большого интереса к прессе на родном языке. Понятно и его желание быть хотя бы рядовым сотрудником "Экинчи". Иса Султан хотел писать, к тому же на языке, понятном его потенциальным читателям. Но не знал, как писать, где писать и как донести свой голос до соотечественников.
Быть может, его непроизнесенные мысли спустя 30 лет запишет Мирза Джалил: "Хотелось писать. Очень хотелось писать! Но не знал, зачем писать и для кого".
Наверное, активный автор "Тифлисского вестника" не хотел ограничиться только русскоязычной аудиторией, которая, наверное, не очень нуждалась в нем. Он искал своих настоящих читателей, искал свою тему, хотел служить своему народу.
Однако, как уже отмечалось, молодой И.С.Шахтахтинский, великолепно овладевший тонкостями русского языка, затруднялся писать на азербайджанском. Это не должно быть оценено как незнание родного языка. Литературный язык второй половины XIX века был удивительным симбиозом арабских, персидских и турецких слов. Иса Султан не умел писать на таком языке.
Привнесение же народного разговорного языка в литературу, или, как образно выразился в 30-е годы один из азербайджанских критиков, "войти в литературную Мекку в чарыках Новрузали" требовало большого гражданского мужества и художественного новаторства. Целый ряд представителей литературно-общественной мысли Азербайджана XIX века: Г.Зардаби, Н.Везиров, Ф.Кочарли, А.Ахвердиев, Н.Нариманов и другие получили среднее и высшее образование на русском языке. Джалил Мамедкулизаде также окончил Горийскую учительскую семинарию, где преподавание велось исключительно на русском языке. Иначе говоря, все они (естественно, не по своей вине!) владели русским языком лучше и основательно, чем родным. И, конечно же, было легче излагать свои мысли на этом научно освоенном языке. К счастью, гражданская смелость и национальные чувства этих великих людей вдохновили их отказаться от хорошо усвоенных русского или фарси и начать разговаривать с соотечественниками на "родном языке тюрка".
Определенные причины не позволяли Иса Султану Шахтахтинскому поступить подобным образом. Он не смог стать первопроходцем. Конечно, это не дает нам право перечеркнуть его пусть и не такие большие, но существенные заслуги перед родным народом.
Ему не довелось издать газету на азербайджанском языке, однако в литературно-культурную среду Тифлиса 70-х годов XIX века И.С.Шахтахтинский вошел как первый азербайджанец - издатель и редактор русскоязычного периодического издания.
Шел ноябрь 1876 года. Уже год как Иса Султан вернулся в Тифлис, и за это время он сумел зарекомендовать себя как талантливый публицист, а также, говоря современным языком, политолог.
В ноябрьском номере 1876 года "Экинчи" справедливо отмечала, что "с каждым днем жить становится все труднее. Однако сидеть и вздыхать совершенно бесполезно".
После горьких жалоб на отсталость и мракобесие, паутиной опутавшие мусульманский мир, газета переходит к таким важным вопросам, как образование на родном языке, книжное издательство и содержание учебников. В частности, звучит предложение: "Вместо того чтобы изучать любовные возлияния Меджнуна, лучше почитать научно-географическую книгу; при этом заодно научимся читать и писать, а также узнаем о странах, существующих в мире".
Трудно сказать, читал или нет Иса Султан эти строки Гасан бека Зардаби. Но между принятым им в ноябре того же года решением и этой публикацией в "Экинчи" есть логическая тесная связь.
И.С.Шахтахтинский задумал учредить в Тифлисе периодическое издание под названием "Кавказский альманах" с целью ознакомить читателей с политикой, историей, географией, статистикой, этнологией Кавказа и прилегающих территорий. Может быть, и он, следом за Гасан беком Зардаби, хотел, чтобы его соотечественники, оставив в сторону "существующие в мире страны", хотя бы о своей стране узнали что-нибудь, отставив в сторону "любовные возлияния Меджнуна", получили "научно-географическое" знание?!
Продолжение следует
|
