Впервые с миротворческой миссией по азербайджано-армянскому нагорно-карабахскому конфликту Тегеран выступил еще в 1992 году. Но инициатива не имела продолжения, так как, когда тогдашний президент Армении Левон Тер-Петросян был с визитом в Тегеране, армянские силы взяли Шушу, а затем и Лачин, тем самым захватив коридор, связывающий Карабах с Арменией. То есть, Армения уже не нуждалась ни в чьих посреднических услугах. Что касается Ирана, то и он посчитал свою миссию выполненной. Дело в том, что еще в том далеком 1992 году, скорее всего, до миротворческой инициативы, когда Тегерану приходилось выбирать между Арменией и Азербайджаном, тогдашнее руководство Ирана приняло решение в пользу Армении. Иран не присоединился к блокаде Армении, которую осуществила против этой страны Турция, после того как армянские вооруженные силы в 1993 году захватили Кяльбаджар. Эта блокада усложнила бы и без того сложное положение в армянском государстве, привела бы к катастрофе и сделала бы уступчивее и сговорчивее Армению. Но, видимо, Иран не устраивал такой сценарий. Вместо этого Тегеран не только не присоединился к двум братьям-мусульманам и не ввел блокаду, но и предоставил свои порты и дороги для снабжения Армении, что дало последней возможность удержать оккупированный Нагорный Карабах в зоне своего влияния. Тем самым были заложены основы для добрососедских отношений между Ираном и Арменией. Безусловно, официальный Баку воспринял проармянскую политику Тегерана как предательство и стал искать сближения с противниками Тегерана - США и Израилем. Примечательно, что в 2003 году в ходе своего визита в страны Южного Кавказа тогдашний министр иностранных дел Ирана Кямал Харрази прямо предложил взять на себя функции посредника в разрешении конфликта. Однако тогда в Баку, помня о былых заслугах Ирана, ответили, что урегулирование нагорно-карабахского конфликта является прерогативой Минской группы ОБСЕ. Попытка подключиться к посреднической миссии была предпринята Тегераном и в 2004 году. Тогда Соединенные Штаты согласились, чтобы Иран стал наблюдателем при Минской группе.
ArrayНо дело дальше отдельных консультаций не продвинулось. По всей видимости, в Тегеране предполагают, что, помимо геополитической, геостратегической ценности, карабахская проблема для Ирана имеет значение как фактор разделения интересов Азербайджана и Турции. Так что карабахская проблема имеет гораздо большее значение для Ирана. Для Ирана карабахская ситуация также создает весьма благоприятную игровую ситуацию, которую он все еще не разыграл в полной мере. И вот теперь Тегеран уже в который раз намерен занять в карабахском вопросе активную позицию.
Официальный Тегеран представил конфликтующим сторонам предложения по разрешению нагорно-карабахской проблемы, сказал министр иностранных дел Ирана Манучехр Моттаки. "Надеемся, что стороны предпримут в связи с разрешением проблемы положительные шаги", - сказал в ходе пресс-конференции, состоявшейся в Тегеране, глава МИД Ирана Манучехр Моттаки, сообщает агентство MEHR.
Конфликт между двумя южнокавказскими странами возник в 1988 году из-за территориальных споров, предметом которых стали Нагорный Карабах и семь прилегающих к нему районов. В мае 1994 года стороны достигли режима прекращения огня, и до сих пор под эгидой Минской группы ОБСЕ и при сопредседательстве России, Франции и США ведутся пока еще безуспешные мирные переговоры. Принятые Советом Безопасности ООН четыре резолюции по освобождению Нагорно-Карабахского региона и оккупированных территорий до сих пор не выполняются Арменией ("Тренд").
Так все же, почему Тегеран вновь хочет взять на себя роль миротворца в проблеме Нагорного Карабаха, то есть вступить в переговорный процесс между Азербайджаном и Арменией в качестве посредника по мирному урегулированию карабахского конфликта? Начнем с того, что, как неоднократно заявлялось, основная политика Ирана направлена на практическое содействие установлению мира в регионе и предотвращение кризисов. При этом отмечалось, что вмешательство иных сил только усугубляет кризис, а региональные проблемы должны решать сами страны региона.
Главным фактором роста нестабильности на Южном Кавказе, который негативно влияет на развитие всего региона и тормозит объективный процесс формирования в нем собственной системы безопасности, иранское руководство называет политику США по укреплению их военного и политического влияния. При этом имеются в виду американская стратегия вовлечения Грузии и Азербайджана в натовские структуры, лоббирование Вашингтоном соответствующих транспортных и трубопроводных маршрутов и т.д. Такая политика рассматривается иранской стороной в качестве долгосрочного дестабилизирующего фактора для региона в целом.
Одним словом, усилия Ирана направлены на предотвращение распространения американского военно-политического влияния на Южном Кавказе. В данном контексте главной опорой Ирана в регионе является Армения.
Разумеется, сегодня Тегеран позитивно воспринимает региональное соперничество между Вашингтоном и Москвой, пытаясь использовать их противоречия и таким образом вытеснить их из региона. Поэтому в региональной политике Ирана явно проявляются новые оттенки, направленные на то, чтобы занять доминирующее место на Южном Кавказе. То есть Иран, исходя из выгодного для себя развития ситуации на Южном Кавказе, постепенно проникается чувством региональной сверхдержавы, что не может противоречить не только интересам США, но и России.
А роль посредника в решении нагорно-карабахского конфликта дает возможность Ирану вернуться в Южно-Кавказский регион и стать здесь активным игроком. С другой стороны, сегодня Иран переживает один из самых сложных периодов в своей истории: страна оказалась перед реальной угрозой международных санкций.
В этой ситуации, в Тегеране очень хорошо понимают, что Турция пытается занять новые, более преимущественные позиции на Ближнем Востоке и в Евразии, что так или иначе приведет к ущербу для иранских позиций. В целом в отношении Турции в иранской политике имеется несомненный критерий - всяческое поощрение антизападного курса Турции, но при этом недопущение какого-либо вытеснения Ирана или ущемления его позиций в региональной политике. К примеру, процесс турецко-армянского урегулирования содержит исключительно негативные моменты для интересов Ирана.
Во-первых, прежде всего для Ирана наиболее негативным является то, что данный проект по своему формату, логике и содержанию является американским. В Тегеране, тем не менее, очень хорошо понимают, что, несмотря на первичность американских намерений, Турция пытается пересмотреть направленность данного проекта, максимально выйти из-под влияния США и трансформировать данный американский по целям и задачам проект в турецкий. Во-вторых, опасность для Ирана представляет не только возможное усиление влияния США в регионе, но и принципиальное изменение влияния самой Турции на Южном Кавказе. Тегеран не может не видеть, что уровень американских интересов на Южном Кавказе заметно падает, что так или иначе приведет к усилению роли Турции и России, которые пытаются создать некий альянс с целью вытеснить США из Черноморско-Кавказского региона. Это самое неприятное для Ирана, в особенности на фоне общего спада тонуса российско-иранского сотрудничества, нынешних попыток России в большей мере консолидироваться с европейскими государствами в отношении Ирана, что перестало быть сдерживающим фактором для США.
В-третьих, армянский фактор продолжает оставаться для Ирана сдерживающим рычагом против Азербайджана и Турции. И попытки Турции устранить этот фактор не могут не беспокоить Иран.
Безусловно, поддержку, оказываемую Турцией развитию мирного атома в Иране, и ее критику, направленную на проведение Западом политики двойных стандартов, можно расценивать как попытку турецкого руководства завоевать доверие иранских властей в рамках существующих сегодня двусторонних отношений.
Однако, судя по информации в иранской прессе, внешняя политика Турции воспринимается иранскими политологами неоднозначно. Некоторые иранские эксперты утверждают, что Турция повернулась лицом к исламскому миру только "после того, как стало ясно, что ее не примут в Европейский Союз". Другие иранские аналитики предполагают, что "Турция намерена использовать свое влияние и значение в исламском мире в своих отношениях с Западом". Однако позиция Турции в отношении Израиля и оказываемая ею поддержка иранской ядерной программе высоко оцениваются и широко освещаются в иранских СМИ. В большинстве комментариев отмечается, что пришло время сотрудничества Турции, которая входит в список 20 наиболее важных индустриальных стран мира, и Ирана, обладающего значимым влиянием в регионе. В общем иранское общественное мнение и СМИ охарактеризовали новую региональную внешнеполитическую стратегию Турции в качестве "игры, направленной на достижение взаимного выигрыша с другими странами региона".
В иранских СМИ также отмечается и то, что Турция заинтересована прежде всего в укреплении своей роли и места в регионе и мире, что, в свою очередь, не может не беспокоить Иран, который претендует на региональное лидерство и опасается установления регионального баланса сил не в свою пользу. Тем не менее, иранскими экспертами подчеркивается важность того, что Турция ради региональной стабильности готова сотрудничать с Ираном. Это, по их мнению, говорит о том, что традиционное ирано-турецкое соперничество осталось уже позади.
В целом же нужно отметить, что позиция Ирана в отношении региональных конфликтов на Южном Кавказе заключается в утверждении тезиса о сохранении территориальной целостности задействованных в конфликте государств. Что само по себе немаловажно, по крайней мере, для Азербайджана...
|