По просьбе сына Фахраддина Джавадова, молодого дипломата Гюльмирзы (нареченного именем деда) я взялся за эти заметки и прошел за письменный стол. В памяти всплыл уже ушедший в восьмилетнюю давность день - 10 августа 2002 года, день, когда во втором часу заверещал мой мобильник и голос Фахраддина сообщил мне прекрасную новость:
- Поздравляем вас! У вас родился внук!
Дело в том, что моя средняя дочь Умай впервые готовилась стать матерью, и, как всегда при возникновении проблем, связанных со здоровьем, я и на сей раз обратился к Фахраддину; Умай лежала в Больнице нефтяников под его особым призором и заботой.
Итак, появился на свет маленький человечек, и мы нарекли его Ильясом.
Конечно, не случайно при вопросах, связанных со здоровьем, я немедля сносился с Фахраддином. Нас связывали добрые, взаимоуважительные отношения; а самое главное, что Фахраддин был в равной степени надежен и как личность, и как врач, был опытным и энергичным организатором здравоохранения, и я хорошо знал эти его качества.
Наше знакомство с ним началось с середины семидесятых годов; помню, что нас познакомил наш выдающийся стоматолог Кямран Асланов: нас обоих зубная боль привела к Кямрану, в 4-ю стоматологическую поликлинику, куда он был назначен главврачом. Фахраддин с Кямраном были близкими друзьями; а мы с Кямраном в теперь далеком, как эпоха динозавров, 1950 году, 1 сентября сидели за одной партой в первом классе школы N 7...
В середине 70-х годов Фахраддин был молодым, симпатичным, пышущим здоровьем парнем, и должен заметить, что смолоду его отличала солидность поведения, - не напускная, не показушная, а естественная; он был живой, энергичной натурой, интересным, эрудированным собеседником.
Впоследствии при встречах я, бывало, говорил: "Фахраддин, нас сдружила зубная боль!"
С первого знакомства между нами сложились искренние отношения; не могу сказать, что мы часто виделись, созванивались, но когда бы мы ни встречались, на каком бы радостном или печальном торжестве ни сходились, - эти встречи создавали волну теплой и доброй ауры.
Добрым воспоминанием осталась и спонтанно устроенная компания; у меня разболелся зуб, я, как всегда, отправился к Кямрану и там застал Фахраддина. Когда прекрасный и чуткий специалист, врач-стоматолог Сабир Аскеров (позднее он неожиданно скончался во время утренней пробежки на стадионе), - уладил дело с моим зубом, я спросил:
- А не будет больше болеть?
- Пойдем, проверим! - подхватил Кямран, наблюдавший за всем этим стоматологическим процессом.
И пригласил нас на обед.
В ту пору на Шиховской стороне, у самого моря открылась новая шашлычная, и Кямран повел нас туда, настраивая на рыбные угощения. Если не ошибаюсь, тогда мы впервые с Фахраддином оказались за одним столом, и у меня до сих пор в памяти застольная культура, аккуратность, теплота и смак разговоров Фахраддина в той доверительной компании.
Помнится и то, что сорвался шквальный ветер, и по окончании застолья нам пришлось с трудом добираться до машин, преодолевая неистовые натиски ветра.
Пишу эти строки, и мне вдруг кажется, что много позднее налетевшие вот такие же лихие ветры унесли Фахраддина в мир иной...
В 1980 году Фахраддина пригласили на работу в ЦК КП Азербайджана, - тогда наш ЦК, как во всех советских республиках, был верховным вершителем власти.
Я знаю немало людей, которые были доступными, простыми, добрыми согражданами, но как только дошли до высоких постов, совершенно преобразились, и эта трагикомическая метаморфоза, по сути, их обрекла на исчезновение как личностей. Но, как говорится, на всякий тезис есть антитезис, каждая особенность имеет и свою противоположность, - Фахраддин, работая в ЦК, кажется, стал еще заботливее, добрее, обходительнее.
Был у меня друг-тракторист Сади Азизов из уджарского села Боят; мы с ним познакомились в октябре 1976 года, возвращаясь поездом из Москвы в Баку; я, новоизбранный секретарь писательского союза - с пленума СП СССР, посвященного проблемам критики, а Сади киши, продав в Барнауле взращенный праведным трудом в своем приусадебном участке урожай граната, прибыл в Москву и, за неимением билетов в другие вагоны, купил билет в СВ и стал по счастливой случайности моим соседом по купе. "Счастливой" - потому, что после того купейного соседства мы дружили с этим мудрым и простым тружеником ровно тридцать два года - до его кончины в 2008 году; - личная приязнь переросла в семейную дружбу, и Сади киши был желанным гостем в нашем доме.
В 80-х годах Сади киши впервые пожаловался на сердце; я позвонил Фахраддину; и тогда, и позднее Фахраддин по моей просьбе приложил много трудов по обследованию и лечению Сади-киши, благодаря чему удалось продлить его жизнь.
Сади киши не без наивной гордости говорил мне: "Муаллим, меня лечат, как большую персону". "Большой персоной" Сади киши ощутил себя заботами и вниманием Фахраддина.
Немало подобных просьб было у меня к Фахраддину - по поводу здоровья и лечения моих знакомых, писателей...
Вспоминается маленький эпизод.
Заболел мой двоюродный брат Октай Гаджиев, полвека жизни посвятивший преподаванию математики в средней школе. Поместили его в Больницу нефтяников. Я созвонился с Фахраддином, чтобы узнать о состоянии больного.
- Я впервые встречаюсь с таким больным.., - посетовал Фахраддин. Признаться, я обеспокоился.
- А в чем дело?
Он со смехом:
- Этот Октай муаллим сперва прочитывает инструкции по применению препаратов, инъекций, потом сам растолковывает врачам, как делать уколы, когда давать таблетки.
Меня тоже разобрал смех, - Фахраддин точно уловил черту, характерную для моего пунктуального математика...
Обстоятельства сложились так, что 1 сентября 1993 года я был назначен первым вице-премьером правительства, а Фахраддин работал первым замом министра здравоохранения, позднее исполнял обязанности министра; за то время нашего сотрудничества я еще ближе узнал Фахраддина, его умение, опыт, деловитость, ответственность за вверенную миссию не покидали его.
В те годы здравоохранение, как почти все другие отрасли, переживало критические испытания, были большие проблемы - от дефицита медицинского обеспечения до раздрая и произвола, и в возрождении национального здравоохранения на том этапе становления нашего суверенитета, в повышении качественных показателей медобслуживания, в налаживании отношений с международными отношениями, и в целом в области процесса международной интеграции немалую роль сыграли энергия, труд, инициативность Фахраддина Джавадова.
Тогда одна из серьезнейших проблем была связана с организацией медицинского обслуживания беженцев, раненых в боях за Карабах, инвалидов войны и вообще увечных сограждан, обеспечением их медикаментами, и на этом поприще Фахраддин работал с истинной самоотверженностью. В тягчайший период карабахских сражений он возглавлял Республиканский военно-медицинский штаб, и создание полевых госпиталей в прифронтовой зоне осуществлялось при его непосредственном контроле и по его указанию.
В те годы как председатель и член комиссий, создававшихся в связи с гуманитарной помощью, он выполнял огромную работу, и порой мы вместе с ним засиживались допоздна, решая неотложные вопросы; я стремился с помощью контактов с соответствующими зарубежными ведомствами утрясти проблемы, поднятые Фахраддином. Считаю долгом отметить и то, что в подобных чрезвычайных ситуациях я зачастую обращался по телефону к первому вице-премьеру Турции Мураду Гараялчину, и он оказывал нам возможное содействие.
Теперь, по прошествии стольких лет, при воспоминании о тех напряженных временах кажется, тогдашняя деятельность Фахраддина предстает в еще большем размахе, и я не сомневаюсь, что ощущение этой масштабности со временем будет возрастать, ибо речь идет о днях, когда творилась история нашей возрожденной независимости.
Именно в те грозовые дни в нашей стране - впервые на постсоветском пространстве - был создан Медицинский центр по чрезвычайным ситуациям, и в это дело Фахраддин внес большой труд.
Позднее он работал главным врачом в Больнице нефтяников и за короткое время превратил эту клинику в один из ведущих очагов медицины, создал там и Ученый совет.
Фахраддин - как организатор медицины (и как патриот) проявил серьезные и эффективные заслуги в развитии трансплантации сердца, почек, печени в Азербайджане, применении аппарата искусственного сердца. Он был человеком аккуратным, дисциплинированным, умел создать атмосферу порядка слаженности там, где трудился.
Тому назад несколько лет я во время обеденного перерыва решил навестить (без предварительного уговора) друга, лечившегося в Больнице нефтяников; и дежурный врач кардиологического отделения не пропустил меня к больному:
- Эльчин муаллим, посещения больных разрешены только с 17 до 20 часов.
Признаться, мне такая дисциплинарная неукоснительность пришлась настолько по душе, что, никому не говоря ни слова, не сказавши и самому Фахраддину, я вернулся обратно...
В последний раз мы свиделись с ним в Загульбе, он был со сватом и другом своим Этибаром; посидели втроем за столом, поговорили по душам, общение было теплым и добрым, и кому тогда могло придти в голову, что это моя последняя встреча с Фахраддином?..
Погодя я отправился в Турцию, и там меня застигла невероятная весть: Фахраддин Джавадов скончался... Я не ведал, что у него больное сердце, - об этом узнал впоследствии.
В Баку Кямран с глубокой горечью сказал:
- Не заботился о себе...
"Но берег здоровье других", - подумалось мне.
Эти заметки я начал 10 августа 2002 года.
А теперь вспоминаю 10 августа 2005 года. В тот день нашему маленькому Ильясу исполнялось три годика, и вечером мы устроили прекрасный семейный меджлис, отметили эту дату.
Умай во второй раз готовилась стать матерью, и вскоре после начала застолья почувствовала себя неважно. Я подумал: пусть хотя бы в спешном порядке она пройдет врачебное обследование, и после вернется домой; я набрал номер телефона Фахраддина, звонки не доходили, наконец, дозвонился, выяснилось, он находится не в больнице.
- Пусть обязательно едет к "Нефтяникам".
Умай с сопровождающими машинами поехала в больницу.
Ждем, а Умай не возвращается, я забеспокоился. Телефон дочери не отвечал. И, как на грех, не мог пробиться и по телефону Фахраддина.
Прошли томительные минуты.
От Умай - нет вестей.
И телефон Фахраддина - не досягаем.
Решили махнуть в клинику.
И тут звонок.
Голос Фахраддина:
- Поздравляем вас с появлением внучки.
Таким образом, ныне пятилетняя Бану Чичек родилась на свет в один и тот же день с братом своим Ильясом - 10 августа...
Кажется, и голос Фахраддина, и личность были предназначены, чтобы сообщать людям только добрые вести.
|
