По правде говоря, я давно уже засомневался в том, люблю ли я театр. Ибо увиденные мною за последнее время спектакли в азербайджанских театрах были настолько убогими, инфантильными, старомодными и неоправданно амбициозными, что мне даже иногда думалось, не следует ли уйти из профессии. Иногда же я на полном серьезе размышлял о возможном конце и театральной эпохи, и театральной критики. Но, господа, вы не можете поверить, я снова влюбился в театр: я снова был очарован его возможностями просуществовать вопреки всякой логике. Это случилось 12 ноября сего года во время спектакля "Оратория Аурелии", поставленного и концептуально выстроенного Викторией Тьерре-Чаплин во Франции при поддержке компании "Маленькие часы". Она младшая дочь того самого гениального Чарли и мать существа с ангельским личиком под фантастически красивым именем Аурелия, которая в тот день своей физической энергией и духовной мощью сотрясла, в прямом и переносном смысле, сцену нашей Русской драмы. Я не намерен обсуждать в этой статье генеалогию Чаплиных и определить, кто кому по наследству, что подарил в смысле творчества, как это старались преподнести в свое время писаки московской прессы. Меня очаровали сама задумка постановки и ее осуществление в пространственном измерении. Спектакль срежиссирован специально для Аурелии, с учетом ее артистических данных и человеческой натуры: она одновременно и клоунесса, и фея сценического действия.

Увидев в самом начале спектакля то, что она вытворяет со стареньким комодом и всеми теми предметами, которые попадаются ей под руки, я сразу же понял, что Аурелия Чаплин по духу и по манере исполнения близка не великому Чарли, а великому Вячеславу Полунину. Аурелия - эффектная женщина, красивая актриса, но, по сути, а также по стилистике тактильного контакта и общения с предметами она Вячеслав Полунин в юбке. Благодаря задумке режиссера и пластической совершенности актрисы деревянный комод становился своеобразным символическим рассказчиком, превращался в текст и начинал "выдавать" историю некой молоденькой женщины, историю о романтической ночи, проведенной ею в полной любви. Голые руки и ноги вызывающе высовывались то из одного, то из другого ящика, недвусмысленно намекая, что хмельная ночь была сладостной и нежной. Громоздкий, тяжелый и немой комод репрезентировал на сцене потаенный от людей мир любви и интимных вещей Аурелии. Но потом она все-таки эластично "всплывала" из "ночи" комода и в какой-то аля-тарзанской динамике начинала свою визуальную "ораторию" ради освоения пространства цивилизации, мира вещей и мыслей в координатах сценической коробки. В спектакле "Оратория Аурелии" на сцене можно двигаться по любому вектору движения: и по горизонтали, и по вертикали, и по диагонали, и по сагитталу.

ArrayВот, наверное, поэтому и тень (не отсылка ли Шекспиру) в мире навыворот у режиссера Виктории Чаплин ходит вертикально, а человек вторит ему на горизонтали, мимикрируя движения тени.

Этот спектакль четырехлетней давности являет собой некий театральный микст клоунады, циркового, кукольного и танцевального искусства с эстетикой театра абсурда, а также современного перформанса. Некоторые упорно стараются дифференцировать "Ораторию" как цирковое представление. Напрасно. Да, в нем много цирковых элементов, много акробатики, много движения, но это театр в его самом универсальном смысле, который спокойно соседствует с Пекинской оперой, с индийским театром "Катхакали", где актеры идеально владеют своими телами. К тому же, цирк был неотъемлемой частью площадного театра в истории древних культур. Наверное, в этом и причина того, что этот спектакль, как и спектакли традиционных восточных театров, не теряет своего лоска и обаяния по истечении времени.

Смыслы, художественные образы и аллюзии в "Оратории Аурелии" курсируют от немого кино Чарли Чаплина до прозы Габриэля Гарсиа Маркеса, по ходу "задевая" и Шекспира, и Чехова. Мир спектакля - это перевернутый мир, мир перверсий, преображений и даже мутаций, который полон намеков, аллюзий, напоминаний. Одно имя внучки Чаплина сразу отсылает, конечно же, искушенного зрителя, к роману Маркеса "Сто лет одиночества", где полковник Аурелиано Буэндина в ожидании расстрела вспоминает... вспоминает чудеса и перевертыши в жизни своей династии... Но на этом аллюзии не заканчиваются. Продолжая свою "Ораторию" уже вне комода, Аурелия Чаплин буквально как Тарзан "летает" по портьерам, обволакиваясь красной материей, блаженствует в гамаке и потом так сильно раскачивается, что устраивает на сцене нечто похожее на землетрясение. Чем не Макондо, родимое местечко маркесовских персонажей? Далее же она развешивает с балкона свое белье и начинает поливать их из огромной лейки. Разве здесь не угадывается параллель с Ремидиос Прекрасной из уже упомянутого романа, которая, развешивая простыни, улетает в небо? Во многом этот спектакль как бы "переглядывается" с романом, шутит и иронизирует по поводу многих мотиваций писателя и не упускает возможности подмигнуть самому Габриэлю Гарсиа.

Эти эпизоды, виртуозно исполненные, фрагменты как бы некоего сценического романа о человеческой цивилизации в пластике. Потом же на сцене появляется паланкин, перевернутый вниз головой и с надписью "такси": на него садится актриса, так же вниз головой, и в такой причудливой и смешной позе уводят ее за кулисы, чтобы затем появиться ей на каком-то южном курорте. В это время на сцене как бы имитируется экран старого немого кино. За постоянно "льющимся" кружевным занавесом вырисовывается фигура актрисы в белоснежном платье, вся в кружевах и с белым кружевным зонтиком. Поэтому я сразу вспомнил "Даму с собачкой". Но не тут-то было. Вдруг откуда-то сбоку вынырнул какой-то белый картонный крокодил весь в кружевах и откусил ногу Аурелии. Она не растерялась, взяла спицы и быстро-быстро вывязала себе откушенную ногу. Такое могло произойти лишь в художественном мире романов латиноамериканских писателей, а в первую очередь у Маркеса.

Для "распевания" своей оратории в визуально-художественных образах актрисе Аурелии Чаплин ассистирует актер Жеми Мартинес. Он как бы мужской двойник героини: надев на голову простую цветочную вазу (опять все навыворот), актер в одночасье превращается то ли в короля, то ли в монстра. Спектакль задуман именно так потому, что мир предметный и мир людской, предопределяя стиль сосуществования рядышком, творят сюрреальное пространство снов, воображения и фантастики. Мы создаем вещи, обставляя свой быт. Вещи же создают цивилизацию, и эта самая цивилизация потом начинает двигаться на нас. Человек попадает в зависимость от вещей. Предметы быта верховенствуют над ним. Так люди превращаются в кукол в нескончаемом и безостановочном потоке жизни. Поэтому в "Оратории Аурелии" наступает такой миг, когда она становится хозяйкой или мастером в часовой лавочке и начинает играть совсем не затейливый марш, используя звонки будильников и голоса ходиков. И завершает этот сонм часов звук свистка Аурелии. Это напоминание о двигающемся поезде цивилизации. В финале спектакля именно маленький паровозик, уже кружась по игрушечной железной дороге, проедет через туловище актрисы, которая наденет по этому случаю специально сшитое платье с "туннелем". Тем самым Аурелия будет "окольцована" цивилизацией и окончательно застрянет в жизненном круговороте. Это и есть конец живого трепетания.

Браво! Вот и абсурдная драма человека современной цивилизации без слов, только на языке пластики тела и визуальных преображений. Этот спектакль буквально "порхает" на сцене, подобно бабочкам и аурелиям водной стихии. Красиво, удивительно и интересно. Все настолько чарующе великолепно, что у зрителя и минуты не бывает, чтобы оторвать глаза со сцены и скучать. Я отдохнул и получил огромное удовольствие от самой задумки спектакля, от его концептуального решения и эстетического оформления, от филигранного мастерства режиссера, исполнителей и, естественно, от рыжеволосой большеглазой клоунессы по имени Аурелия Чаплин. Поэтому огромное спасибо всем тем, кто приложил руку для проведения в Баку этапа "Шелковый путь" фантастически масштабного чеховского фестиваля.