Вой полицейской сирены прерывается сигналами машин. Внезапно какофония звуков угасла. Слышен лишь хрип стареньких моторов, похожий на тяжелое дыхание бронхиального больного. Еще чуть-чуть и раздастся изнурительный кашель, а пока лишь свист больных бронхов. Сполохи света заметались по потолку спальни. Мужчина проснулся. Сел на постели. Первое мгновение пытался вспомнить, где он. В Баку, Москве, Чикаго или где-то еще. Оглядел стены комнаты и окончательно проснулся. За окном продолжалась вакханалия ночных стритрейсеров. Он дома, у себя в Баку, в квартире, расположенной в центре города. Мужчина не спит уже неделю. Вернее, каждую ночь он засыпал, надеясь проспать до утра, и каждую ночь повторялся кошмар, но только не во сне, а наяву. С 11 часов бдительные стражи порядка активно разгоняют машины, пытающиеся пристроиться вокруг самого желанного для стритрейсеров круга на площади Физули.

ArrayСтритрейсеры в Баку превратились в автошей, со всеми вытекающими последствиями: с пижонскими сигналами, со своими шуточками, подколками. Крутые гагаши, кому сам черт не брат. Мужчина подходит к окну спальни, выходящей на площадь Физули.

Машины смирненько стоят вдоль тротуара, похожие на спящих осликов. Грозный низкий голос полисмена многократно усиленный мегафоном прокричал: "Аъ Жигули, машыны бурадан щьтяр! Ешитмирсэн! Сэнэ дейирэм! Тез елэ! Йубанма!" Другой голос фальцетом вторит первому: "404, машына йахынлаш!"

Некоторые из осликов делают вид, что подчиняются грозным окрикам и неспешно, прогулочным шагом уезжают, освободив круг, оставив поле боя за грозными полицейскими. Первый раз, пронаблюдав картину Хаган, так все звали мужчину, чье полное имя Хагани, вспоминали в торжественных случаях, например, когда он очередной раз женился, был совершенно уверен в легкой победе стражей порядка. Все оказалось не так просто. Хаган поселился в доме на кругу недавно и первое время с удовольствием любовался панорамой, открывающейся на город, с балкона на пятом этаже. Ночная подсветка зданий, практикуемая в городе с недавних пор, придавала особое очарование виду. Когда он снял квартиру "на длительный срок", так он сказал хозяйке квартиры, то совершенно не представлял, что жить ему придется на трассе ралли Париж-Дакар.

События развивались по сценарию, по всей вероятности, определенному спонтанно, однако неукоснительно выполняемому каждую ночь. Основные военные действия начинаются часам к двум. К этому времени на площади собираются фанаты новоявленных героев-автошей. Люди толпятся вокруг места событий. Больше всего азартных болельщиков собирается рядом с памятником Физули. Поэт с недоумением смотрит с высоты своего постамента на людей, повернувшихся к нему спиной, азартно кричащих, свистящих, ликующих. О чем он думает? Может о том, что ничего не поменялось со времен римских гладиаторов: пеших и конных, дерущихся друг с другом или с дикими зверьми. "Хлеба и зрелищ". Принцип тот же, люди те же, поменялся только антураж.

На кругу появляются первые гонщики. Гоняют чаще всего на стареньких раздолбанных жигулях. Особый шик разогнать машину до предела и наматывать круги, подрезая, обгоняя, всячески провоцируя своих сотоварищей. Визг тормозов, свист покрышек, рев мотора. Некоторые, особо рискованные автоши, ездят со снятым глушителем, для большего эффекта. Шум стоит невообразимый. Число машин увеличивается, последний штрих в картине - явление байкеров, снующих между автошами.

Хаган внимательно наблюдает за происходящим. У него нет другого выбора. Спать под такое звуковое сопровождение все равно невозможно...