...Ух, как я ненавидел ее в ту пору! И ее, и себя - за мягкотелость свою и уступчивость!

Я по натуре вообще "сова", и до трех-четырех ночи писал статьи, поглощая кофе целыми кружками. Под самое утро мне удавалось забыться чем-то, отдаленно похожим на сон, а в шесть часов утра - пожалте! - она уже стучала в мою дверь - высокая, стройная, сильная женщина в тренировочном костюме, шерстяной шапочке и со спортивной шпагой под мышкой. "Ну что? - бодрым тоном говорила она, - пошли?" И я, кряхтя и стеная, судорожно позевывая и проклиная все на свете, натягивал "треники", хватал свою шпагу и плелся следом за мучительницей в близлежащий сквер. Там я понемногу приходил в себя - от утренней свежести, а также от фехтовального поединка.

Мы сражались на узкой, выщербленной асфальтовой дорожке, тесня друг друга (выпад... отражение... защита... выпад... нижний блок защит... укол! еще укол! подхват!), клинки звякали, и трусящие мимо дядьки спотыкались, глядя на нас, и люди, выгуливающие собак, застывали столбами от неожиданности, и милиционеры хмурились и пристально приглядывались к нам издали, а памятник легендарному разведчику Рихарду Зорге смотрел на нас с явным неодобрением, словно бы говоря: что ж вы так, ребята, без масок, без нагрудников, покалечите ведь друг друга... Впрочем, народ изумлялся и застывал в первые дни, потом к нам попривыкли все, в том числе и памятник Зорге... И милиционеры, патрулирующие сквер, улыбались и шутливо козыряли издали... А нам все было нипочем! Она фехтовала, азартно улыбаясь, я тоже входил в боевой раж, и даже когда звенел будильничек в моих наручных часах, намекая, что пора прекращать все это безобразие и идти на работу - мы долго не могли остановиться, атакуя друг друга с воинственными воплями... И лишь позднее, уже дома, обнаруживали на своих ребрах гематомы от закругленных, но все же твердых наконечников спортивных шпаг.

А причина всего этого сумасбродства крылась в том, что...

...что мы с ней учились в одной школе. В параллельных, правда, классах.

О, родная моя бакинская школа N42! Неказистое четырехэтажное светло-серое здание со спортплощадкой и внутренним двором, густо поросшим деревьями и кустарником! Расположенная близ Насиминского базара, рядом с трамвайной линией! Когда-нибудь я воспою тебя отдельно, о школа, в которой я рос, развивался и набирался первоначального уму-разуму, а пока что - пока что повторю, что мы с ней учились в параллельных классах. В нашей школе было немало девчонок, на которых мы, пацанва, к тринадцати-четырнадцати своим годам могли заглядываться, а вот на эту девчонку мало кто обращал внимание - тоненькую, как тростинка, и такую же, как тростинка, прямую, с пучком жидких светлых волос, стянутых на затылке резинкой, и с лицом, на котором за одну лишь секунду могло смениться несколько выражений...

ArrayКак выяснилось позднее, мы и жили-то рядом - практически в двух кварталах друг от друга. Поближе мы познакомились при драматических обстоятельствах: жарким, летним, каникулярным днем я, тринадцатилетний, бежал куда-то по своим делам через наш район, зеленый-зеленый, словно городок Гринтаун из рассказов Рэя Брэдбери, как вдруг заметил эту полузнакомую мне девчонку, занимающуюся преступными, на мой взгляд, деяниями. А именно: держа в руках пневматическую винтовку (из таких раньше пуляли в тирах, а при сильном желании их можно было даже купить), девчонка азартно палила по воробьям.

Я уже тогда был большим любителем и ярым защитником Природы, поэтому немедленно отобрал у дурехи винтовку и накостылял ей, дурехе, по шее. Что мне тогда запомнилось и понравилось: девчонка не стала реветь в три ручья и звать на помощь папу-маму. Она яростно и молча боролась со мной за свое оружие, и из нашей стычки я вынес гораздо больше синяков, ссадин и царапин, чем она. Расстались мы заклятыми врагами, чтобы вскоре стать закадычными друзьями. Да, наша потасовка со временем переросла в дружбу. Мы стали ходить друг к другу в гости. Я таскал ей книжки о животных, чтобы пробудить в этой бессовестной девице жалость к тварям Божьим, но оказалось, что эпизод с воробьями был редчайшим, досадным исключением. А вообще-то отчаянная девчонка очень любила собак, подбирала и лечила уличных кошек, держала дома попугайчиков и рыбок, а особенно любила лошадей. Она часто бывала на городском ипподроме, ей позволяли ухаживать за лошадьми. Кстати, благодаря ей и я провел немало времени на ипподроме. Она научила меня оседлывать и расседлывать, запрягать и распрягать, я таскал вместе с ней сено лошадкам, чистил их скребницей, убирал навоз (а что - любишь кататься, люби и саночки возить!)...

Звали девчонку - Инга. Она совмещала в себе азербайджанскую, русскую и польскую кровь - не такая уж и редкость для нашего интернационального города.

Вообще-то у нее были склонности к изучению иностранных языков. Но она так и не стала переводчиком. Не сумела поступить в вуз. Тогда, чтобы не терять зря времени, Инга поступила в Институт физкультуры (физические данные у нее были отменные). Закончила его, стала тренером в детско-юношеской секции конного спорта. Учила ребят ездить верхом и обращаться с лошадьми. От неудачного брака остался ребенок - чудесная девочка по имени Нармина.

Летом 1980-го Инга ездила в Гахский район с киноэкспедицией знаменитого нашего режиссера Юлия Гусмана, который снимал в ту пору боевик "Не бойся, я с тобой!". Поехали на съемки и ребята с ипподрома - переодетые соответствующим образом, они изображали кто конных жандармов, кто казаков, а кто и разбойников из банды Джафара Трехглазого... Инге повезло: она стала настоящим дублером. Ей довелось заменять известного актера Льва Дурова. По сюжету, герой Дурова великолепно скачет верхом, а также в совершенстве владеет приемами восточных единоборств. Ну, в сценах драк и поединков Льва Дурова дублировал мастер каратэ, а вот в конных сценах.....