"Кодекс Наполеона" имеет фундаментальные основы во Франции. Французское государство и французы, недавно отмечавшие 200-летие данного исторического кодекса, в продолжение всей истории относились с уважением к этому кодексу, берегли его от свалки и мусорных ящиков истории, демонстрируя тем самым свою приверженность к уникальным историческим и мировым ценностям. "Кодекс Наполеона" по сей день является настольной книгой и одной из "священных книг" для тех, кто правил и правит Францией. Вне зависимости от статуса никто не нарушал его и не имел права использовать в личных целях. Все это считалось для французов нарушением закона.
По мнению правоведов, историков и исследователей философии, за сегодняшние конституционные принципы, за принятые законы в сфере защиты прав человека и справедливых правовых норм Франция благодарна именно "Кодексу Наполеона", ибо все правовые установки Франции связаны с ним.
Однако XXI век своими необычными и непредсказуемыми парадоксами приводит в замешательство не только простых людей, обывателей, но и самых бывалых политиков, политологов и историков. Франция, перечеркнув фактически вышеупомянутый 200-летний "Кодекс Наполеона", игнорируя историческую реальность, признала Турцию виновной в совершении геноцида против армян. Французский парламент, поддерживая "лицемерную и подхалимскую политику" главы государства (так пишет пресса), ратифицировал этот вопрос. Французская печать и некоторые представители СМИ заявляют, что "... парламент и Н.Саркози повергли в прах, унизили и оскорбили дух таких известных правоведов, как Франсуа Тронше, Феликс Биго де Праменон, Жан Портали, Жак Малвин и др., которые в свое время представляли Государственный совет, разработали законы, регулирующие республику, и написали золотые страницы в книгу права Франции...". Своим поведением французский парламент и Н.Саркози плюнули на "Кодекс Наполеона".
А на самом деле этот кодекс с исторической прозорливостью разъяснял все.
Прекрасно осознавая поставленные перед ними Наполеоном задачи стабилизировать положение в стране и создать условия для бесконфликтного существования, эти опытные практики и сильные теоретики подошли к делу творчески, использовав римское право, правовые обычаи населения (обычное право), королевские ордонансы, революционные законы, судебную практику старых парламентов и теоретические разработки правоведов тех времен. Пригодились и гуманитарные философские произведения Руссо и других философов. Были тщательнейшим образом проанализированы теоретические выкладки юристов из стран, относившихся к европейским "просвещенным монархиям".
Весь этот набор идей и мнений был облечен в стройную форму, что, как показало время, и стало, в частности, залогом столь долгого существования кодекса. Стоит напомнить факт, достойный Книги рекордов Гиннесса, - из 2281 статьи "Кодекса Наполеона" 1200 до сих пор не подвергались каким-либо изменениям!
В конце жизни Наполеон невероятно гордился своим "юридическим детищем". "Моя истинная слава, - сказал он на острове Святой Елены, - не в том, что я выиграл сорок сражений. Ватерлоо изгладит память о них. Но что будет жить вечно - это мой гражданский кодекс".
Следует отметить, что для принятия этого документа Наполеону пришлось в полную силу использовать свои стратегические и тактические таланты - законодательные структуры тех лет не высказывали особого восторга по отношению к столь масштабным изменениям. В результате Наполеон поступил весьма деспотично, серьезно перетряхнув и трибунал, и Законодательный корпус, значительно увеличив в них число "своих людей". Как отмечает Робер Бадинтер в только что вышедшей из печати и посвященной кодексу книге "Величайшее благо", "Наполеон соглашался с техническими замечаниями юристов, но терпеть политическую критику в этой связи он не желал". Примечательно, что французские юристы тех лет практически получили возможность провести в стране "профессиональный референдум" - проект кодекса был разослан во все суды, и составители получили в ответ сотни подробных и ценных откликов юристов-практиков.
Кстати, эта мощная регулирующая способность французского документа была по достоинству оценена после распада содружества социалистических стран и прежнего СССР, считают законоведы из Национального центра научных исследований (головной научной организации Франции). Как писал в своей статье в "Монд", посвященной 200-летию кодекса Ален Вижфельс, директор одного из отделов данной организации, "сразу после распада восточноевропейского блока новые руководители, хотя они часто происходили из числа деятелей прежнего режима, сделали особый упор на необходимости дать своим странам не только новые конституции демократического образца, но и гражданские кодексы, устанавливающие, подобно "Кодексу Наполеона", четкую систему защиты негосударственной собственности, а также оговаривающие контрактные отношения между частными лицами и негосударственными экономическими агентами". По мнению автора, особое значение кодификации гражданского права было уделено в новой России. "Гражданский кодекс стал там по существу второй Конституцией. То есть фундаментальным актом права, от которого ожидается подчас даже более глубокое, чем от Конституции, воздействие на страну", - отмечает Вижфельс.
Однако, ка1к отмечают специалисты в области французского права, Франция, готовясь к обновлению законов, преследует и другие, гораздо более крупные и гораздо более политические цели. Дело в том, что весь юридический мир большой Европы готовится к крупным переменам - началу работ над общеевропейским гражданским кодексом, или, по крайней мере, началу обсуждения самой его идеи.
И Франция, почивавшая до сих пор на наполеоновских лаврах, оказалась здесь далеко не в лидерах. Ее возможный вклад в будущие разработки и дебаты на данном этапе оценивается как "минимальный". Дело в том, что достаточно неожиданно, - но закономерно, - пальму первенства в сфере законодательств, "достойных подражания", завоевала небольшая и, казалось бы, незаметная страна - Нидерланды.
У французских юристов это не вызывает особой радости. Они с горечью напоминают властям, что те явно упустили момент, увлекшись идеей и продвижением общеевропейской Конституции, посчитав, что она решит большую часть законодательных (и других) проблем большой Европы. Немалыми усилиями обеспечив при этом Франции видную роль в разработке Конституции ЕС (учитывая ведущую роль в этом процессе главы Европейского конвента Жискара д'Эстена), французские руководители явно подзабыли о других законодательных сферах.
Сегодня становится все более ясным, что строительство новой Европы может проходить и вне рамок общеевропейской Конституции. К тому же еще одна опасность грозит со стороны англо-американской юридической сферы общего права, которая давно уже вышла на международный уровень и, естественно, будет довлеть над будущими разработчиками общеевропейского гражданского кодекса. Влияют юридические своды и практика этих стран и на Францию - некоторые ее юристы уже поговаривают о "юридической интервенции". Противостоять этому для лидеров и юристов Франции - задача чрезвычайно сложная.
|
