(Продолжение. Начало см. "Зеркало" от 18 июля 2009 г.)

Вперед. Только вперед. Гурт издал пугающий, идущий из глубины живота воинственный рык и бросился, ничего еще не видя перед собой, в пасть поглощающей его страх вместе с ним самим черной дыры, утыканной зелеными глазами кровожадных врагов. Как и во время обычной охоты, он старался не рассеивать внимания и выбрал одну пару глаз, смотревших на него. Через секунду скорость его разбега стала столь стремительной, что остановить подобную машину убийства с выставленными вперед смертоносными клыками было просто нереально. Когда до цели оставалось метров пять, Гурт, оттолкнувшись от земли, взлетел в воздух в длинном тяжелом прыжке с вытянутыми вперед когтистыми лапами. К сожалению, именно это стремительное ускорение и лишило его в последующем возможности маневра. Еще до того, как он коснулся цели своей ощерившейся пастью, глаза Гурта выхватили из темноты, а его вытянутые вперед лапы ощутили кошмарный невообразимый муляж.

Вместо живого врага ошарашенного Гурта ожидала насаженная на длинный неотесанный деревянный кол голова старого мертвого материка без туловища. Да, то был один из грозных хозяев этой земли, униженный постыдной смертью в собственных владениях. В его мертвых глазах еще теплился, догорая, фосфор. Взгляд некогда грозного волка равнодушно встретил как пуля летящего на него Гурта, и этот взгляд был последним воспоминанием Гурта из его прежней вольной жизни. "Люди!" - вспышкой пронеслось в его голове, когда он, своим мощным туловищем сбивая кол с головой несчастного материка, безнадежно приземлялся прямо в железные челюсти с расчетом поставленного волчьего капкана.

Неожиданность произошедшего и острая боль, которую вызвала мигом раздробленная капканом кость передней левой лапы, лишили Гурта воли и половины сознания. Все дальнейшее вновь напоминало сон.

ArrayОн видел, как в тумане, еще колья с насаженными на них волчьими мордами, украшенными обманчиво тлеющими безжизненными зелеными глазами, слышал голоса людей, их лающий громкий смех. Один из них подошел к Гурту с тыла и со всего размаха ударил волка чем-то тяжелым по голове. Затем ему засунули поперек пасти короткую палку, сомкнули на ней безвольные челюсти и накрепко связали пасть кожаным ремнем. Концы ремня перекинули на загривок и еще крепче завязали за ушами. После того как такими же ремнями были сострунены передние и задние лапы Гурта, люди оставили его в покое.

Ему было все равно. Единственное, что не давало покоя видавшему виды серому вожаку, оставшемуся без стаи, так это ставшая явной его роковая ошибка: лежавшая рядом с ним на земле голова волка источала тот самый таинственный запах из детства Гурта. Теперь он вспомнил: так пахнут мертвые волки. Но было уже слишком поздно.

Гурта с трудом взгромоздили на лошадь, кинув поперек седла. Лошадь взбрыкнулась было, но ей чем-то тяжелым дали по морде, и дальше она везла не сопротивляясь, лишь безостановочно дрожала всем крупом и сильно потела от страха. Несколько человек, оседлав своих лошадей, двигались группой впереди Гурта и беспрестанно громко разговаривали. Дорога шла через лес, куда Гурт так стремился попасть еще некоторое время назад, но попал только сейчас. Связанный, оглушенный и раненный, униженный собственным бессилием, волк болтался на спине не раз и не два обосравшейся от волнения худой клячи, наводя не меньший ужас и на других лошадей. Сломанная передняя лапа кровоточила и болела. От перенесенного недавно напряжения все туловище ныло тупой воспаленной болью. Старый охотник, хоть и впервые попал в подобную передрягу, постарался успокоиться и оценить обстановку.

Люди, так подло и жестоко поступившие со стаей двух материков и заманившие Гурта в западню, были бородатые, многословные и уверенные в себе существа. Ночью в лесу они вели себя неподобающе громко, смеялись в полный голос и источали противный аромат пота, чеснока и болезни. За все время короткого лесного путешествия ни один из них не назвал Гурта по имени. Это было странно. Ведь волк привык, что в местах, откуда он родом, завидев волка, все люди и даже их маленькие дети начинали размахивать руками, подпрыгивать и во весь голос орать: "Гурт, Гурт!". Гурт и его стая в таких случаях немедленно ретировались, но старому волку было приятно, что его узнают и называют по имени. Правда, временами завидев его волчицу или любого погодовавшего волка его стаи, люди с тем же энтузиазмом кричали им его имя. Но Гурт на них не обижался. Ведь он был вожак, и все эти волки были его волками.

Вспомнив стаю и родные места, Гурт заволновался. Он попытался сглотнуть слюну, но кожаный ремень крепко стягивал пасть по всей ее длине, и неоткуда было высунуть язык. Поэтому слюна беспрерывно стекала то на бок, то на холку везущей его кобылы, чем та была возмущена, выражая свое недовольство громким фырканьем..