Готовлю к печати трехтомные "Сочинения" Ахмед бека Агаева (1869-1939), выдающегося азербайджанского писателя и журналиста, общественного и политического деятеля, мыслителя на русском языке. Могут спросить: почему на русском? Дело в том, что свои многочисленные труды он писал на азербайджанском, турецком, персидском, русском и французском языках...
По выходным просиживаю допоздна в Национальной библиотеке Варшавы и листаю пожелтевшие номера "Каспия" или "Кавказа". До 1918 года Варшава считалась одним из центральных городов Российской империи, и благо, городская библиотека получала эти газеты. В течение 8 лет, в 1897-1905 годах чуть ли не в каждом номере "Каспия" (а газета была ежедневная) появлялись злободневные, острые статьи и зарисовки самого плодовитого автора - Ахмед бека Агаева. Написанные на прекрасном русском языке, емкие и содержательные, они освещали все стороны жизни тогдашних "мусульман"-азербайджанцев. И самое главное, эти статьи столетней давности сохраняют удивительную созвучность с нашими сегодняшними мыслями и переживаниями, проблемами и трудностями. Одну из таких статей А.Агаева хотелось бы представить на суд читателей "Зеркала".
Вилаят Гулиев
А.АГАЕВ: "ГДЕ ЖЕ НАША ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ?"
- Есть ли у вас, у мусульман, интеллигенция? - спросил меня во время беседы мой русский знакомый.
- Да! - ответил я.
- В Баку и других городах вы найдете сейчас, не говоря уже о множестве народных учителей, немало мусульман с высшим образованием - докторов, адвокатов, инженеров.
- О ваших народных учителях я слышал кое-что, да и встречался с некоторыми из них кое-где. Я знаю, например, что некоторые из них серьезно работают и по мере сил стараются проводить начало культурной жизни в народную массу. Но где же эти мусульмане с высшим образованием, эти доктора, адвокаты, инженеры и другие? Почему они не показываются, не проявляют себя? Ведь им бы скорее надлежало стать во главе культурного движения своего народа, направлять его, давать ему тон и окраску! Но что-то о них совсем не слышно. Почему это?
Вопросы эти своею неожиданностью озадачили меня.
Где наша интеллигенция? - вот вопрос, на который не легко ответить.
Я лично, по крайней мере, не нашелся ответить ему и поник головою. Сказать, например, что они заняты только своими делами, и из скромности, сторонятся общественной жизни, не желают принимать в ней участия - это было бы прямо-таки плохою услугою для этой самой интеллигенции. Кроме того, я изобличил бы тогда самого себя в противоречии. Мой собеседник, человек тонкий, сейчас же поймал бы меня и сказал бы: "Как же вы называете интеллигентными людей, которые дольше своего ремесла ничего не хотят знать? Но есть ли общественность - существенное условие интеллигентности? Разве можно быть интеллигентными, не будучи общественным? Какая же тогда разница между самыми обыкновенными ремесленниками и ими? В дипломе? Да к чему, какой смысл имеет этот диплом, если он не может внушить тем, кто его носит, известные чувства долга и известные духовные и нравственные потребности, которые отличают интеллигентных людей от прочей массы?"
Повторяю, что все эти мысли пришли мне моментально в голову и, не желая возбудить их также у моего собеседника, я предпочел молчать и опустить глаза.
Но мой собеседник, как замечено выше: был человек тонкий. Он понял мое молчание.
- Решительно не понимаю, - начал он снова.
Array- Неужели интеллигентные люди мирятся и уживаются без страданий со всем тем, что их окружает? Неужели все эти школы, все эти науки, книги, университеты прошли мимо них, не возбудив в них новых чувств, новых потребностей?
- Позвольте! - попытался я возразить.
- Ничего не позволю! Я наперед знаю, что вы скажете. Вы скажете, что эти люди преданы своему делу, прекрасные работники в области своих профессий, что мыслью они живут современною культурою, много читают, интересуются науками. Все это так, но всего этого очень мало как для них самих, так и для их родного общества. Будем рассуждать логически и постепенно. Одно из двух: или пройденные школы ставили на них печать, выработали в них известные культурные чувства, потребности, вкусы, инстинкты - или ничего этого не сделали. Над этим вторым случаем я не остановлюсь долго; речь моя будет коротка, в этом смысле ни для меня, ни для вас, ни даже для того общества, из которого они вышли: такие "интеллигенты" не представляют никакой положительной величины, между ними и самым простым ремесленником в общественном смысле нет никакой разницы; пожалуй, для общества простой ремесленник даже выгоднее, ибо как ни как он все-таки принимает участие в его жизни, вносит в нее свою лепту, тогда как ученый ремесленник, оторванный от него, хотя бы своею внешностью является для него как бы не существующею величиною.
Перехожу теперь ко второму своему предположению. Если и в самом деле пройденные школы оставили какую-нибудь печать на них, если он успели выработать в них известные культурные потребности, возвышенные вкусы и стремления, то отчего же они не страдают? Вас удивляет это слово? Напрасно! Да, при наличности всех этих условий люди эти должны были бы страдать, страдать ужасно, мучительно, как не страдает ни один мученик.
- Позвольте, они страдают, и свои страдания не раз выражают и выражали.
- И вы позвольте мне не верить в искренность этих страданий. Настоящие страдания выражаются не в словах, а в поступках. Когда нас мучит голод или жажда, когда у нас режут какой-нибудь орган, когда на наших глазах пытают близкого или родного человека - согласитесь, что было бы смешно и даже глупо, если бы мы стали выражать свое страдание в тех или других патетических или сентиментальных фразах.
Вместо фраз в таких случаях мы прямо идем к цели, - добываем хлеб, воду, защищаем любимого человека. Страдания души и сердца, по моему, действуют еще сильнее, толкают страдающего еще непосредственнее к цели. Невозможно, чтобы кто-нибудь страдал душою и сердцем всю жизнь страданий только одними фразами. Вот почему я не верю в существование страданий вашей интеллигенции. Если бы она страдала, она действовала бы, а она не действует, следовательно, она и не страдает.
А между тем, сколько причин, сколько поводов к страданиям! Душа и сердце болит всегда, когда их стремления, их потребности не удовлетворяются, когда они не достигают предметов своих вожделений. Скажите, пожалуйста, среда, в которой живут ваши интеллигентные люди, представляет ли хотя какое-нибудь поле удовлетворения для интеллигентного человека? Это глубокое, беспросветное невежество массы, эти неустройства семьи и общества, самое это отсутствие всякой общественной жизни - могут ли удовлетворить хотя самого беспретенсинного интеллигентного человека? И если нет, то почему же ваши интеллигентные люди не борются с ними, не стараются переделать основы жизни сообразно своим вкусам и потребностям?
Вращаясь постоянно в среде этой, мне кажется, что столкновения этих вкусов и потребностей с действительностью должны беспрерывно отзываться на их душах и сердцах ужасными болячками.
Почему они молчат, бездействуют и не реагируют? Не прав ли я, думая, что самых этих вкусов и потребностей нет.
- Ну, а если они бессильны?
- Что? Они бессильны? Но в чем? В борьбе с невежеством, с неустройством жизни! Беру на себя смелость думать, что и это неправда. Сделали они хоть какую-нибудь попытку?
Мы продолжали с моим русским знакомым нашу беседу.
- Вы говорите, - начал он, - что ваша интеллигенция бессильна. Простите, я и этому не верю. Это просто удобная и дешевая драпировка, которою она прикрывает свою безжизненность, апатию и скажу слово - малую интеллигентность. Прежде всего, я уже a priori не могу допустить, чтобы свет, наука, знания были бессильны против мраконевежества и предрассудков. Где бы они ни проявляли себя, везде они побеждают, лишь бы служители были люди убежденные, великодушные и немного самоотверженные и служили бы или постоянно и неуклонно. Да, в одном лишь случае они беспомощны: это когда общество, уже пережившее и испытавшее все, начинает падать и разлагаться. Тогда уже не на чем сеять: почва истощена, души извращены, сердца изношены и чувства настолько искалечены, что ничто уже не отвратит их от постепенного падения по наклонной плоскости всеобщей дегенерации. Можно ли ваше мусульманское общество подвести под эту рубрику? Я русский, но я немного знаком с вашим народом, знаю его язык, его историю, его быт, нравы, обычаи. Этот народ не начал еще жить, он наивен как дитя, свеж как младенец. Проникните в ядро его, в деревню и даже в города. Он не сумел еще даже в бытовом отношении перешагнуть ту примитивную стадию жизни, которая называется комадскою, кочевую..
|
