Кажется, что худшее из финансово-экономического кризиса уже позади. Рынки активов в 2010 году показали достаточно хорошие результаты. В США и некоторых странах Европы возобновился рост. Продолжился дегиринг частного сектора, однако он уравновесился ростом дефицита и долга государственного сектора. На развивающихся рынках рост достигнул докризисного уровня и выглядит достаточно устойчивым, чему способствовала неортодоксальная политика, направленная на "стерилизацию" массированного притока капитала.
Но продолжение высоких темпов роста на развивающихся рынках зависит от того, насколько получится избежать второго серьезного спада в странах с развитой экономикой, которые продолжают поглощать большую (хотя и уменьшающуюся) долю их экспорта. Медленный рост можно контролировать. Отрицательный рост - нет.
Таким образом, для стран с развивающейся экономикой риск падения и побочные эффекты стран с развитой экономикой вызывают основную озабоченность. В ряде развитых стран, включая США, рост и перспективы занятости начинают широко расходиться, ставя под угрозу социальную сплоченность и экономическую открытость.
Эта ситуация в значительной степени является результатом предсказуемой экономической динамики после кризиса, поскольку фирмы и домохозяйства в развитых странах восстанавливают свои балансы. Но это также отражает отсутствие скоординированной политики. В действительности попытки скоординировать экономическую политику в странах "Большой двадцатки", на долю которых приходится 85% мирового ВВП, не достигли того, на что надеялись в 2010 году. Как должен выглядеть скоординированный план глобальной экономической политики?
Во-первых, он должен содержать реальные планы Европы и США по восстановлению их финансового баланса. В Европе это означает достижение согласия по распределению бремени рекапитализации стран, в которых дефицит и долг отрезали доступ на рынок или привели к непомерно высокой стоимости заимствований. Реструктуризация наносит ущерб евро, а бюджетная консолидация в проблемных странах, в то время как необходима, вероятно, недостаточна. Это ставит более сильные страны Европы, особенно Германию, перед необходимостью взять на себя дополнительную ответственность. Большая финансовая централизация и политическое объединение кажутся неизбежными, но это может занять некоторое время, чтобы кое-как довести дело до конца.
В США основная задача заключается в восстановлении финансового баланса, не повреждая восстановление и дальнейший рост.
ArrayПриведение баланса в должное состояние осложняется тем, что правые опасаются того, что левые используют фискальные стимулы как путь к неизменно большему регулированию, путь, по которому правые (и, очевидно, широкая общественность) не желают следовать.
Вторым пунктом повестки дня является уход от количественного послабления в США, которое ставит страны с развивающейся экономикой перед проблемой наплыва потоков капитала, что вызывает рост товарных цен, инфляцию и пузыри активов. Возможно, вмешательство необходимо в нестабильных секторах американской экономики, как жилищное строительство, где нестабильное поведение может привести к еще одному спаду. Но такое вмешательство может и должно быть гораздо более адресным, чем второй раунд количественного послабления (QE2). Нежелание Америки определить нестабильные или уязвимые области внешне создает впечатление, что реальные цели QE2 заключаются в том, чтобы ослабить доллар.
Кроме того, неясно, сможет ли QE2 увеличить рост, и как оно будет это делать. Его сторонники утверждают, что это главный оставшийся инструмент политики, и что он будет работать за счет увеличения кредитной ставки или понижения учетной ставки, что приведет к повышению цен на активы и, следовательно, потреблению посредством балансового эффекта. Но действительно ли мы хотим, чтобы США снова чрезмерно использовали эффект кредитного рычага? Наверное, нет.
В случае с балансом, даже если временное снижение долгосрочных процентных ставок приведет к росту стоимости активов, обремененные долгами домохозяйства с неопределенными перспективами занятости вряд ли поспешат увеличивать потребление. В конце концов эффект богатства работает только тогда, когда люди верят, что оно постоянно.
В-третьих, развитые и развивающиеся страны, которые поддерживают хронические профициты, должны избавиться от них. Политика, необходимая для этого, зависит от каждой страны и подразумевает структурные изменения.
В случае с Китаем одним из ключевых элементов его 12-го пятилетнего плана является смещение доходов к домашним хозяйствам, где уровень сбережений высок, но все еще ниже корпоративного уровня. Затем экономика может использовать сбережения домохозяйств (с соответствующим финансовым посредничеством) для финансирования корпоративных и государственных инвестиций, а не правительства США. Эти структурные изменения в сочетании с укреплением эффективного реального обменного курса юаня по отношению к доллару, вследствие инфляции и быстрого роста заработной платы в экспортных секторах, позволяет надеяться, что профицит Китая снизится.
Четвертый пункт касается того, что мировая экономика не сможет достигнуть баланса до тех пор, пока у США будет большой дефицит текущего счета. После посткризисного сброса внутреннего потребления и сбережений совокупный спрос США будет оставаться в депрессии. В долгосрочной перспективе этот пробел необходимо заполнить более высоким внешним спросом и увеличенным экспортным потенциалом.
Торговый сектор США растет. Его основные подотрасли - все в большей степени с высокой добавленной стоимостью (на одного занятого) - сохраняют высокую конкурентоспособность и продолжают расти. Но они не достаточно велики, чтобы заполнить этот пробел. Импорт может сократиться, как это произошло во время кризиса, но это было из-за снижения спроса, а не смещения спроса в пользу отечественных производителей.
На торговый сектор приходится всего 30% экономики США (по добавленной стоимости), и рост занятости в торговом секторе незначителен. Если рост занятости в неторговом секторе - в котором доминируют правительство и здравоохранение - будет неуверенным, торговый сектор должен будет устранить эту слабину. Проблема в том, что он не может это сделать даже с обесценивающейся валютой. Если экспорт существенно вырастет, то и торговый сектор также расширится.
В-пятых, и в заключение, основные держатели резервов должны дать согласие на использование их на поддержание глобальной финансовой стабильности и предотвращение слишком резких колебаний обменного курса и движения капитала. С периодическими приступами заражения в еврозоне и остаточной неопределенностью относительно приверженности Америки к сильному доллару и финансовой дисциплине основные держатели резервов в Азии и странах Персидского залива должны стать стабилизирующим противовесом.
Ни один из этих шагов не является легким. Они потребуют времени. Но вместе они помогут уменьшить неопределенность и восстановить динамику стабильности и инклюзивного роста глобальной экономики, тем самым укрепляя ее неизменную открытость. Во избежание второсортных или третьесортных результатов и провалов политики международная координация экономической политики, хотя и является труднодостижимой, должна сыграть жизненно важную роль.
* * *
Майкл СПЕНС, профессор экономики в Школе бизнеса им. Стерна при Нью-Йоркском университете, старший научный сотрудник Института Гувера при Стэнфордском университете.
Перевод с английского Татьяны Грибовой
* * *
Материал публикуется в рамках сотрудничества газеты "Зеркало" и Project Syndicate /Institute of Human Sciences/ www.project-syndicate.org.
|
