Оказалось, очень трудно писать о своей маме. Трудно потому, что говоря о самом близком и дорогом человеке, боишься недосказать чего-то, с первого взгляда маленького и неприметного, но на самом деле очень важного и глубокого. Мама, мамочка... Такое родное слово, несущее столько воспоминаний, столько тепла и доброты! Я всегда буду помнить ее необыкновенно лучистые, чуть грустные глаза и вместе с тем строгий, но теплый взгляд и едва сдержанную улыбку на дорогом лице. По сей день я помню прикосновение маминых рук, как нежно и ласково она часто гладила меня по голове. Мне хотелось остановить эти мгновения, потому что я чувствовала себя уверенно, надежно и защищенно.

Я уверена, что для всех мама - самый дорогой на свете человек. Но моя любовь к маме всегда была наполнена еще и огромной гордостью за человека, который оставил яркий след в музыкальной жизни нашей республики.

Мне хочется рассказать о некоторых интересных событиях в жизни мамы, которые особенно запомнились ей... Это было в 1944 году. Мама готовилась к республиканскому конкурсу юных музыкантов-исполнителей. После конкурса в конце этого же года должен был состояться всесоюзный конкурс в Москве. Программа была довольно сложной - Вариации Бетховена и Рондо Кабалевского. И хотя в целом программу мама осилила, не всегда получались скачки в быстром темпе. И тогда Сара Ильинишна Бумберг (педагог мамы - воспитанница профессора М.Р.Бреннера) отвела ее на консультацию к М.Р.Бреннеру домой. Майор Рафаилович встретил строго и вместе с тем дружелюбно и гостеприимно. Мама сыграла всю программу и, конечно, смазала "скачки".

ArrayМайор Рафаилович сам сел за рояль и показал мягкие круговые движения всей руки-плеча, локтя и кисти - в медленном и быстром темпе и попросил маму повторить трудный для нее фрагмент. Скачки тут же получились. Мама мне рассказывала, что это был удивительный музыкант, полные руки профессора словно "обнимали" клавиши, казалось, что он глубоко вкладывает в них свои пальцы. Рояль издавал необыкновенно красивые, сочные звуки. И в последующие годы учебы в фортепианном классе мама всегда старалась использовать приемы исполнения, показанные профессором Бреннером.

Следующее интересное событие в жизни мамы тоже было связано с этим же конкурсом. Третий тур республиканского конкурса состоялся в зале бакинской филармонии. Мама удачно выступила. Во время ее игры какой-то мужчина взял стул и сел рядом с ней. Когда она закончила играть, он погладил ее по голове. Это был Узеир Гаджибеков! Единственнная встреча маленькой девочки с великим композитором не могла не сыграть особую роль во всей ее жизни. Тогда она еще не знала, что творчество Узеира Гаджибекова станет для нее в будущем главной темой всей научно-исследовательской деятельности.

Мои первые впечатления о маме, как о музыканте, начались с телевизионных передач, которые она вела в "Клубе юных любителей музыки". Совсем еще маленькая, я усаживалась прямо перед телевизором и неотрывно смотрела на экран... Мне казалось, что она своим рассказом обращается только ко мне. Иногда я дотрагивалась до ее экранного изображения, а иногда даже "перебивала" вопросами, думая, что она меня слышит. Наверное, я немного ревновала маму, я хотела, чтобы она говорила только со мной, чтобы только я могла ее видеть и слышать...

Незабываемы наши летние семейные поездки в Дома творчества композитров - Подмосковную Рузу, Иваново, Ворзель под Киевом, Сухуми, где собирался весь цвет музыкальной интеллигенции бывшего Союза и где были созданы все условия для отдыха и работы. Д.Шостакович, К.Караев, И.Рыжкин, Л.Мазель, А.Шнитке, А.Эшпай, В.Цуккерман, Г.Орджоникидзе, А.Чайковский ... - они были коллегами и друзьями моих родителей, встречи с которыми приносили обоюдную радость от творческого и дружеского общения. Особенно хотелось бы сказать о Кара Караеве, с семьей которого мы несколько раз отдыхали в Рузе. Кара Абульфазович, хорошо знавший маму и по совместной работе в Союзе композиторов, и как серьезного научного исследователя, очень ценил ее как высокого профессионала и чуткого друга-единомышленника. Мама же всегда испытывала огромный интерес к его творчеству, глубоко и тщательно изучала, неоднократно выступая с научными публикациями. Одна из них - "К вопросу о национальном своеобразии музыки К.Караева", где анализировались его Третья симфония и Скрипичный концерт, была написана именно в то время, когда использованная в этих сочинениях серийная техника подвергалась в советском музыкознании критике как атрибут бессодержательного искусства. Эта статья вызвала горячий позитивный отклик у Караева, так как маме удалось выявить в обоих произведениях закономерности, имеющие глубинно-национальные особенности. Как признался позднее маме Караев, он действовал совершенно интуитивно, а она смогла это теоретически обнаружить и доказать.

Мне очень запомнился процесс работы над книгой "Консерватория", выход которой был приурочен к ее 50-летнему юбилею. Эта книга включала в себя различные разделы, касающиеся истории консерватории, истории создания всех ее кафедр и т.д. Авторами книги являлись Д.Данилов, Л.Карагичева, К.Сафаралиева и мама..