Активизация США в урегулировании карабахского конфликта устранит недоверие Баку к американской политике на Кавказе, считает известный американский политолог, аналитик Фонда Джеймстауна Владимир Сокор. "Доверие к США может быть повышено за счет активизации роли этой страны в карабахском урегулировании, лидерство в котором на данный момент перешло к Москве", - сказал В.Сокор, выступая на третьем форуме по безопасности на Южном Кавказе, проходящем 2-3 декабря в Баку. По словам эксперта, Азербайджан является моделью для мусульманских стран, ориентированных на Запад, между тем неоднозначные шаги США в отношении Баку ухудшили позиции Вашингтона в регионе. "Администрация США за последние годы существенно сократила число институтов и штатных сотрудников, занимающихся Кавказом. Оставшейся небольшой группы людей недостаточно для решения больших задач", - отметил он. Среди прочих признаков негативного отношения В.Сокор назвал наложение Конгрессом в начале 1990-х годов запрета на оказание правительственной помощи Азербайджану, отказ Конгресса на финансирование американской стороной стратегической железной дороги Баку-Тбилиси-Карс, нежелание США помогать азербайджанским беженцам и поддержка сепаратистского режима Нагорного Карабаха, активное лоббирование Вашингтоном открытия армяно-турецкой границы без устранения первопричины этой проблемы - армянской оккупации территории Азербайджана ("Интерфакс-Азербайджан").
Политолог отметил, что Ереван себе же в ущерб отказался от озвученного Баку предложения о предоставлении Армении финансовой помощи в обмен на вывод войск с азербайджанской территории. В.Сокор также отметил, что США должны завершить все процедуры по утверждению Мэтью Брайзы послом в Азербайджане, поскольку любой другой кандидат будет пользоваться недоверием Баку. "Затягиванием с назначением М.Брайзы послом показывает, как внешняя политика США иногда бывает зависимой от влияния этнической группы", - сказал политолог.
Назначение бывшего сопредседателя Минской группы ОБСЕ М.Брайзы - кандидата, предложенного президентом Обамой - задерживается ввиду противодействия армянского лобби в американском законодательном органе. Начнем с того, что когда в начале прошлого года в Вашингтоне была подписана Хартия о стратегическом партнерстве США и Грузии, западные аналитики расценили данный шаг как свидетельство стремлений американской стороны увеличить свое влияние на постсоветском пространстве в общем и на Южном Кавказе - в частности. Говоря словами президента Грузии Михаила Саакашвили, Хартия о стратегическом партнерстве с США означает для Грузии выход из-под опеки России и, как он выразился, прощание с "эпохой старшего и младшего брата". Действительно, вроде бы США целенаправленно отрабатывали всевозможные приемы снижения значимости своих геополитических соперников в разных регионах мира. И подписание такого значимого документа расценивалось как не что иное, как выдавливание Вашингтоном Москвы с Южного Кавказа. Россия фактически должна была расплачиваться за то, что в августе 2008 года направила своих военнослужащих через международно признанную границу суверенного государства и фактически скорректировала рубежи, появившиеся после распада Советского Союза. При этом Москва применила силу против государства, являющегося союзником США, и в отсутствие публичной поддержки даже со стороны своих наиболее близких партнеров. И поэтому данный факт считался новым витком активизации на Южном Кавказе американской политики.
ArrayПодписание данной хартии должно было ознаменовать собой не только усиление влияния США на ситуацию в регионе и ослабить в нем позиции России, но и окончательно решить, наконец, вопрос обеспечения бесперебойной транспортировки каспийской нефти. Дело в том, что в Вашингтоне прекрасно осознают, что Азербайджан без Грузии не сможет вывезти свои энергоресурсы в Европу, и поэтому США полностью утверждаются в Грузии. А приближение Грузии к НАТО должно было означать, что регион вновь включается в сферу влияния Запада, превращаясь в арену столкновения интересов России и Ирана, с одной стороны, и США с Западной Европой - с другой.
Во-первых, вступление государств Южного Кавказа в состав ЕС пока не рассматривается. Создание новой организации "Восточное партнерство", в которую, помимо стран ЕС, вошли Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова и Армения, в перспективе исключает возможность их присоединения к ЕС.
Во-вторых, главным инструментом евроатлантической интеграции для стран Южного Кавказа остается военный блок НАТО. Подобная перспектива горячо поддерживается официальным Тбилиси и - с определенными оговорками - Баку: Азербайджан требует до этого обеспечить вывод войск Армении из Нагорного Карабаха и других оккупированных территорий и возвратить их под контроль азербайджанского правительства. Поэтому по логике главной задачей США должна была быть интеграция Азербайджана, Армении и Грузии в евроатлантическое сообщество с перспективой изоляции Ирана и вытеснения из региона России. Опять же по логике, после Грузии США должны были полностью переключиться на Азербайджан, и страна должна была стать в центре кавказской политики Вашингтона. Ведь Азербайджан - не только поставщик энергии, он является транспортным и транзитным пунктом энергетических поставок. Азербайджан, разделяющий границы с Россией, Ираном, Турцией и через Каспийское море - с Центральной Азией, возможно, для России и США более важен, чем его кавказские соседи - Грузия и Армения. Азербайджан является единственной реально незаменимой страной в восточно-западном коридоре, связывающем Европу и Турцию с Центральной Азией. Одним словом, Азербайджан, как говорится, является "незаменимым звеном в снижении энергетической зависимости Европы от Москвы", поскольку только он располагает трубопроводами, по которым каспийская нефть и газ идут в обход России, через территорию Грузии и Турции.
Но что произошло на самом деле? Чтобы включения всего Южного Кавказа в создаваемую систему безопасности НАТО не произошло, Россия усилила стратегическое партнерство с Арменией. С другой стороны, Россия постаралась не допустить серьезного ухудшения отношений с Азербайджаном. И это ей удалось, поскольку, хотя между Россией и Азербайджаном имеется ряд нерешенных проблем и противоречий, однако до сих пор политика официального Баку все же качественно отличается от той подчеркнуто конфронтационной и враждебной России политики, которую проводит руководство Грузии. С другой стороны, в последние годы Турция, которая является страной-союзницей США, начала выдвигать принципиально новые предложения по развитию сотрудничества с Россией, странами Южного Кавказа, Центральной Азии, Ираном, что особенно было симптоматично на фоне усилий Анкары вступить в Европейский Союз. Кроме того, началось усиление антиамериканских и антиевропейских высказываний у части турецкой элиты. Более того, у Турции, как, впрочем, и у Азербайджана и Грузии, принципиально различаются позиции с Вашингтоном в оценке влияния на ситуацию на Южном Кавказе возможной войны в Иране. Так, силовая акция, во-первых, по мнению турецких экспертов, может повлечь за собой усиление активности курдского населения на территории Ирака, северо-западе Ирана, юго-востоке Турции и северо-востоке Сирии. В ответ Анкара может пойти на создание коалиции Турции, Сирии и Ирана против курдов, и не факт, что эта коалиция займет нейтральную позицию, как в прошлой иракской войне. Во-вторых, резко усилится сепаратистская и террористическая деятельность, которая перекинется на территорию Южного Кавказа. Так что вместо стабилизации вновь сформируется зона нестабильности. Возможно, поэтому и Азербайджан, и Грузия выступают против участия своих стран в любой форме сотрудничества при силовом решении иранского вопроса.
Возможно, поэтому сегодня трудно говорить о влиянии на регион какой-то одной страны - США или России - в противовес другой. Безусловно, в российско-американских отношениях имеются противоречия и элементы конкуренции. Однако прежней бескомпромиссной борьбы за зоны влияния, в том числе и в ближнем зарубежье, больше не наблюдается. В то же время за последнее время Россия существенно укрепила свои позиции как в Армении, так и в Азербайджане. Приходится констатировать, что это делается исключительно за счет США. После предстоящего вывода американских войск из Ирака единственной сферой взаимодействия России и США в регионе пока что остается Иран. Нельзя также не вспомнить заявление российского президента Дмитрия Медведева о том, что ему "не стыдно за работу, которую Россия ведет с Азербайджаном и Арменией в качестве посредника в карабахском конфликте, невзирая на все трудности этого процесса". Оно верно лишь в той части, что Москве пока удается проявлять гибкость и настойчивость в поддержании высокого уровня отношений как с Баку, так и с Ереваном. Важно также обозначить, что, хотя Южный Кавказ является стратегическим регионом, он несет для США и России совершенно разную функциональную нагрузку. Если для Вашингтона более важна транспортно-коммуникационная составляющая, функция звена между Центральной Азией и Европой, то для Москвы на передний план выходит военно-политическая функция, тесно связанная с задачами обеспечения безопасности на Северном Кавказе. Что же касается нагорно-карабахского конфликта, то эта проблема сейчас в центре регионального политического процесса и, что немаловажно, находится в поле влияния двух региональных игроков, а именно России и Турции, с сильным ситуационным влиянием Ирана. Контролируя этот конфликт, Москва и Анкара усилили военную составляющую своего влияния в регионе. Россия продлила свое военное присутствие в Армении на ближайшие десятилетия, пролонгировав срок дислокации военной базы в Гюмри до 2044 года, а Турция заключила с Баку договор о стратегическом партнерстве и взаимопомощи, закрепив за собой функции гаранта интересов азербайджанской стороны.
|
