Главный фигурант посреднической миссии уходящего года российский президент Дмитрий Медведев в интервью Азербайджанскому телевидению сказал довольно примечательную мысль. Ее суть сводится к тому, что "в настоящее время существует возможность для урегулирования нагорно-карабахского конфликта". На нее обратили внимание по обе стороны от линии водораздела, и, как всегда, каждый истолковывает умозаключение российского лидера по-своему.
Когда говорят "по-своему", то под этим надо подразумевать в свою пользу. Не будем перетягивать мнимое одеяло на свою сторону и постараемся взвесить стратегический смысл слов российского президента в плоскости объективных измерений. Суть высказывания российского президента к проблеме заключена в том, что на поверку действительно имеется реальный потенциал для примирения сторон и вывода конфликта из стагнационного состояния. Ключ к развязке не срабатывает лишь потому, что посредники за дело не берутся мертвой хваткой, и на фоне их индифферентности стороны конфликта вынуждены пребывать в зоне вялых позиционных бдений.
Будучи объективным, надо все же не забывать, что в конфликтной ситуации кто-то первым должен протянуть руку примирения, или же сделать шаг навстречу противной стороне, демонстрируя, что камня за пазухой нет, и что помыслы далеки от намерений нанести удар или же разящий укол исподтишка.
В сложившихся условиях надо заметить, что моральный долг лежит на Армении, она и должна сделать первый обнадеживающий шаг. На то есть достаточно веские причины. Не мешает вспомнить, что у истоков болезненной проблемы стоят армяне, которые всегда смотрели на Карабах недобро, нездорово и с явным умыслом присвоения.
В советские годы партийные органы и КГБ несколько раз гасили огонь сепаратизма, не давая проблеме выйти на общественный уровень. Тем не менее, проблема приводила в движение протестные общественные настроения в Азербайджане. Передовые умы, интеллигенция, писатели и журналисты кулуарно обсуждали армянские притязания на Карабах, но дальше этого дело не шло.
В Армении же все и на каждом шагу будировали проблему "возвращения Арцаха", периодически издавали карты "объединенной" Армении, внушали идею новым поколениям. Этого не могли не знать специальные органы тогдашней советской республики. Но сор из избы удавалось не выносить, и подспудно готовился марш на Верхний Карабах. Время фактического безвластия все же подвигло их к практическим действиям.
Под занавес 1988 года механизм запустился. Первые жертвы понес азербайджанский народ за несколько дней до сумгайытских событий в феврале 1988 года. Погибли два молодых человека от пуль армянских милиционеров.
ArrayПосле маховик напряжения стал набирать обороты. Военная эскалация также стала следствием агрессивных действий армянских экстремистских сил, которые на тот момент уже имели хорошо обученные и подготовленные группы и в самом Карабахе, и в тылу. Уже в те первые смутные месяцы жесткого противостояния местные жители Карабаха из числа армян осторожно, с оглядкой признавались приезжим российским и иностранным журналистам, что их на площади выводили по заранее отработанному плану. И пока на центральной площади Ханкенди проходили первые бессрочные митинги "непокорных армян", провокаторы и мастера подрывных дел были наготове пустить в дело оружие. Для придания процессу масштабности нужны были первые жертвы, первая кровь, первые громкие столкновения на национальной почве. И тут, надо сказать, азербайджанская сторона все время догоняла армян. Так было в митинговом противостоянии, так было в ходе первых стычек боевых групп, так было и в ходе военной кампании, которая охватила большой ареал с внушительным человеческим ресурсом.
Неоспоримо, что армяне были лучше подготовлены. Они и задавали тон в раскручивании напряженности, в пропагандистской кампании по дискредитации образа азербайджанцев. Этим и были вызваны симпатии большей части христианского мира, которая сочувственно входила в положение "задавленного" азербайджанцами меньшинства. И, как следствие, многие ввиду неведения, а некоторые - из соображений конфессиональной солидарности взывали к состраданию, которого, дескать, азербайджанцам не хватало.
Стоит напомнить, что все началось под шапкой программы "миацум", которая была призвана воссоединить армянскую республику с Нагорным Карабахом. Позднее эта программа преобразовалась в "борьбу за самоопределение армянского меньшинства" Азербайджанской Республики. Анатомия этой метаморфозы такова: "миацум" пришелся на конец советской эпохи, а "борьба за самоопределение армян Карабаха" - уже на постсоветскую, когда конфликтующие республики восстановили национальный суверенитет.
История этого трансферта проливает свет на то, как по ходу раскольнических действий авторы карабахской борьбы в Армении меняли не только тактические, но и стратегические цели. Возникает вопрос: почему на заре лидеры Армянского общенационального движения, их союзники и сателлиты не сразу определили высокую планку в виде идеи самоопределения? Свет на это темное пятно проливает ход процессов, которые привели к коллапсу империю. При все своей напористости и убежденности армянские неформалы планировали лишь добиться пересмотра административных границ между республиками с помощью Кремля, где восседали на тот момент их идеологические покровители в лице близких сподвижников Михаила Горбачева. Тогда демократическая колонна, в которую входили будущие политические звезды типа Гайдара, Шелова-Коведяева, Бурбулиса и других, и предполагать не могла, что М.Горбачев не сумеет сохранить власть, и что Союз распадется, как карточный домик. Коллапс империи застал армянских политиков врасплох, и когда республики разошлись по суверенным домам, в Ереване смекнули, что пора по-настоящему браться за оружие.
Решение это, как показало будущее, оказалось оправданным на лимитированный отрезок времени. После же положение вещей показало чреватость насильственной кампании. Да, преимущество оказалось за армянами, но оно оказалось тактическим, и от него сегодня одна большая головная боль, социальные неурядицы и психологическая деморализация. К этому еще вернемся. Одним словом, революцию в Карабахе армяне сделали, но поддержать ее тонус не смогли, и теперь тяжесть бремени от ее плодов поедает тот небольшой прок, который отрезал подачу кислорода в национальный армянский организм.
Первым о чреватости территориальных завоеваний понял президент Левон Тер-Петросян на пятом году мирных переговоров. Ему стало предельно ясно, что переварить территориальный трофей Армении не удастся. Он стал смягчать позицию своей страны за столом обсуждений. Это не понравилось военным, которым нужен был повод для совершения путча. Им просто захотелось власти и права на эксперимент, чтобы подорвать дипломатическую позицию противника методом изнурения. И они тоже поняли, что не смогут закрепить успех военной кампании затягиванием времени..
|
